.

Как писать стихи, что дарить любимой девушке и где брать кокаин — пара слов о Валерии Брюсове в новом выпуске «Факультатива по истории».

Валерий Брюсов, художник С. В. Малютин

Если честно, про ноги так никто и не понял. Ну, во-первых, что за ноги, во-вторых, почему они бледные? Это что, болезнь какая-то? Может, простуда? Тогда, конечно, надо прикрыть. Но откуда ноги растут — вот об этом хотелось бы поподробнее. Брюсов поначалу объяснял-объяснял, а потом рукой махнул. В конце концов он редактор, что хочет, то и публикует. А что Брюсов хочет? Он хочет эпатировать и чтобы в учебнике всеобщей литературы о нем было две строчки. Ходасевич опередил все учебники и написал о Брюсове сам, причем не две, а много строчек. Брюсов получился нелюдимым и заносчивым. Чудаковатым. Недоверчивым. Он подбирает на улице облезлого котенка и заботливо несет его с собой в кармане прямо на государственные экзамены.

Брюсов мечтал, чтобы в учебнике литературы о нем было две строчки

Он не курит, но держит на письменном столе спички, зная, что кто-нибудь из посетителей обязательно захочет покурить, однако «в предупреждение рассеянности гостей», металлическая спичечница привязана на веревочке. Иногда «ради развлечения» он решает алгебраические и тригонометрические задачи по старому гимназическому задачнику. Ему нравится таблица логарифмов. Он ходит гулять с Зинаидой Гиппиус и придумывает новые способы сочинять стихи, потому что рифмовать концы строк — это уже не модно. Они решают попробовать рифмовать их начала или еще как-нибудь, по слогам. В общем, когда ты символист, скучать тебе некогда. А если вдруг ты заскучаешь, то всегда есть морфий.

Брюсов предлагал рифмовать в стихотворении начала строк

Вот этот момент всегда немного удивляет. Как-то все слишком доступно в двадцатом веке. Хочешь морфий — пожалуйста. Захотел героин — держи на здоровье. Какой-то парень в «Биржевых новостях» на полстраницы жалуется: «Вначале я брал кокаин в аптеке и платил за крошечный флакон в грамм 1 р. 10 к. Выходит же его у меня 2 грамма в день, т. е. на 2 р. 2 к. Целый месяц я платил эти деньги, после чего аптекарь надо мною сжалился и сказал: «Мы вам, как постоянному клиенту, делаем скидку и будем брать по 90 к. за флакон в один грамм». То есть, обыкновенная такая заметка в газете: в аптеке счастливые часы, кокаин по акции, не забудьте вашу карту постоянного покупателя. Нормальные заботы у людей, будничные.

Валерий Брюсов, скульптор Нина Нисс-Гольдман

Говорят, что с морфием Брюсов не сам, что это его, мол, подсадили. Нина Петровская подсадила. А когда сама уже была еле жива — уехала поправлять здоровье за границу, а Брюсов остался, и никто его отучить от вредной привычки так и не смог, даже новый роман — с Надей Львовой — не помог. Надя была не из роковых женщин. Скорее, наоборот. Скромная, сутулящаяся, влюбленная, страдающая. Она не выговаривала букву «к» в начале слов и говорила «ак» вместо «как», «оторый» вместо «который», «инжал» вместо «кинжал». Отношения у них с Брюсовым складывались не очень. Брюсов подарил Наде пистолет, браунинг, и подсадил её на морфий. Ходасевич вспоминал: «однажды она позвонила по телефону к Брюсову, прося тотчас приехать. Он сказал, что не может, занят. Тогда она позвонила к поэту Вадиму Шершеневичу: «Очень тоскливо, пойдемте в кинематограф». Шершеневич не мог пойти — у него были гости». Тогда она позвонила Ходасевичу, но его не было дома. Наутро узнали, что Надя застрелилась.

"О закромй свои блемдные номги" - знаменитый моностих (однострочное стихотворение) Валерия Брюсова. Единственная строка стихотворения заканчивается точкой, запятая после "О" отсутствует (хотя и при цитировании, и при перепечатке этого текста зачастую в нём появлялись запятая после "О" и восклицательный знак в конце).

Публикация и критика. Стихотворение было опубликовано в третьем выпуске редактировавшегося Брюсовым альманаха "Русские символисты", вышедшего летом 1895 года. Это был первый оригинальный (не являющийся переводом) русский моностих, опубликованный за 90 лет (предыдущее однострочное стихотворение было опубликовано в 1804 году Д.И. Хвостовым), и вообще первый литературный моностих в новейшей западной поэзии. Моностих Брюсова вызвал исключительно острую реакцию литературной критики. При этом, как писал впоследствии Ю.Н. Тынянов, ""Почему одна строка?" - было первым вопросом, … и только вторым вопросом было: "Что это за ноги?"" Газетные рецензенты восприняли текст Брюсова как удачный повод для упражнений в остроумии и резких высказываний против творчества Брюсова и всей новой поэзии вообще - однострочное стихотворение неочевидного содержания виделось им наиболее концентрированным проявлением таких пороков символистской поэзии, как склонность к формальному эксперименту и невнятность смысла. Наибольший резонанс из критических откликов имела реплика Владимира Соловьёва: "Для полной ясности следовало бы, пожалуй, прибавить: "ибо иначе простудишься", но и без этого совет г. Брюсова, обращенный очевидно к особе, страдающей малокровием, есть самое осмысленное произведение всей символической литературы".

На этом фоне выделялся отзыв Василия Розанова, уделившего брюсовскому моностиху довольно много места в рецензии на книжную продукцию символистов, дважды (с разночтениями) напечатанной в периодике в 1896 году, а затем вошедшей в состав книги Розанова "Религия и культура" (1899): "Женщина не только без образа, но и всегда без имени фигурирует обычно в этой "поэзии" <…> Угол зрения на человека и, кажется, на все человеческие отношения <…> здесь открывается не сверху, идёт не от лица, проникнут не смыслом, но поднимается откуда-то снизу, от ног, и проникнут ощущениями и желаниями, ничего общего со смыслом не имеющими. <…> Новый человек <…> все более и более разучается молиться: <…> его душа обращается только к себе. Все, что <…> мешает независимому обнаружению своего я, <…> для него становится невыносимо, <…> до тех пор, пока это я, превознесенное, изукрашенное, <…> на развалинах всех великих связующих институтов: церкви, отечества, семьи, не определяет себя <…> в этом неожиданно кратком, но и вместе выразительном пожелании: О закрой свои бледные ноги!" Таким образом, Розанов первым предпринял попытку истолковать стихотворение Брюсова, обратившись в связи с этим к эротической сфере, и без того преимущественно занимавшей его воображение.

Объяснение и толкование. Брюсов посчитал необходимым объяснить свой творческий замысел в отношении этого стихотворения. В различных письмах и интервью 1895-1896 годов поэт неоднократно комментировал его. Характерно, что этот комментарий никак не прояснял содержания текста и был связан исключительно с его однострочной формой. В наиболее отчётливом варианте объяснения Брюсова выглядят так: "Если вам нравится какая-нибудь стихотворная пьеса, и я спрошу вас: что особенно вас в ней поразило? - вы мне назовёте какой-нибудь один стих. Не ясно ли отсюда, что идеалом для поэта должен быть такой один стих, который сказал бы душе читателя все то, что хотел сказать ему поэт?." (интервью газете "Новости", ноябрь 1895 года).

Другие толкователи и комментаторы стихотворения - особенно близкие к лагерю символистов - напротив, пытались проникнуть в суть стихотворения. Наиболее распространённой оказалась версия о религиозном подтексте брюсовского моностиха. По воспоминаниям К. Эрберга, Вячеславу Иванову Брюсов будто бы ответил в 1905 году на прямой вопрос о смысле текста: "Чего, чего только не плели газетные писаки по поводу этой строки, … а это просто обращение к распятию". Похожая версия принадлежит Вадиму Шершеневичу: "Он (Брюсов) мне рассказал, … что, прочитав в одном романе восклицание Иуды, увидевшего "бледные ноги" распятого Христа, захотел воплотить этот крик предателя в одну строку, впрочем, в другой раз Брюсов мне сказал, что эта строка - начало поэмы об Иуде". Сходные соображения высказывают и некоторые другие мемуаристы. Однако сам Брюсов письменно или публично никогда ничего подобного не утверждал.

Дальнейшая судьба брюсовского моностиха. Стихотворение Брюсова помнилось спустя годы и десятилетия, хотя оценка и расстановка акцентов могла меняться. Максимилиан Волошин в 1907 году писал о нём с сожалением: этот текст "заслонил от неё (читающей публики) на много лет остальное творчество поэта. <…> Эта маленькая строчка была для Брюсова тяжёлым жёрновом в тысячи пудов…" Напротив, Сергей Есенин в 1924 году, в неопубликованном некрологе Брюсову, вспоминал с явным сочувствием: "Он первый сделал крик против шаблонности своим знаменитым: О, закрой свои бледные ноги".

Последующие публикации русских моностихов всегда вызывали в памяти читателей и критиков брюсовский образец формы. Принимали это во внимание и поэты. Очень характерно, например, что в следующей после Брюсова публикации моностихов в России - книге Василиска Гнедова "Смерть искусству" (1914), состоящей из 15 текстов, объём которых убывает от одной строки до одного слова, одной буквы и, наконец, чистой страницы, - первое однострочное стихотворение написано тем же трёхстопным анапестом, что и текст Брюсова, то есть представляет собой ритмическую цитату.

В посмертных изданиях Брюсова по инициативе его вдовы И.М. Брюсовой печатались, начиная с книги "Неизданные стихотворения" (1935), ещё несколько однострочных стихотворений. Однако происхождение их всех сомнительно.

Первоначальный автограф стихотворения. В большинстве изданий принята датировка знаменитого моностиха 3 декабря 1894 года. В записных книжках Брюсова за этот период, хранящихся в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки, содержится автограф стихотворения, заметно отличающийся от того, к чему привыкли читатели. Страница открывается номером "XIII" (других аналогичных номеров на соседних страницах нет). Далее следует строка: Обнажи свои бледные ноги. Первое слово зачёркнуто, сверху над ним вписано: Протяни. Итоговый вариант - со словами О закрой - в автографе отсутствует. После единственной строки оставлено свободное место до конца страницы.

Такой вид автографа в брюсовских записных книжках, обычно заполнявшихся им очень плотно, может свидетельствовать только об одном: перед нами осколок незавершенного перевода. Брюсов начал переводить какое-то стихотворение, которое в иноязычной книге-источнике значилось под номером XIII, перевел первую строку и, собираясь закончить позднее, оставил место для продолжения, которого не последовало. Несколько аналогичных строчек из незавершенных переводов встречаются в этой и других записных книжках Брюсова, и некоторые из них посмертно публиковались в качестве моностихов. Однако именно эта строка остановила на себе внимание Брюсова спустя примерно полгода, когда он просматривал свои записные книжки, отбирая тексты для публикации в очередном выпуске "Русских символистов", - и, по-видимому, поразила его своей самоценной загадочностью. Брюсов принял решение опубликовать эту единственную строчку отдельно и при этом изменил её смысл на противоположный, - строго говоря, именно в этот момент родилось знаменитое стихотворение, а прежде существовала только заброшенная строка неудавшегося перевода.

"Пляска смерти" Немецкая гравюра XVI века

Крестьянин: Эй, старик! чего у плуга Ты стоишь, глядишь в мечты? Принимай меня, как друга:

Землепашец я, как ты! Мы, быть может, не допашем Нивы в этот летний зной, Но зато уже попляшем - Ай-люли! - вдвоем с тобой! Дай мне руку! понемногу Расходись! пускайся в пляс! Жизнь - работал; час - в дорогу! Прямо в ад! - ловите нас! Любовник. Здравствуй, друг! Ты горд нарядом, Шляпы ты загнул края.

Не пойти ль с тобой мне рядом? Как и ты, любовник я! Разве счастье только в ласке, Только в том, чтоб обнимать? Эй! доверься бодрой пляске, Зачинай со мной плясать! Как с возлюбленной на ложе, Так в веселье плясовом, Дух тебе захватит тоже, И ты рухнешь в ад лицом! М о н а х и н я В платье черное одета, Богу ты посвящена.

Эй, не верь словам обета, Сочинял их сатана! Я ведь тоже в черной рясе:

Ты - черница, я - чернец.

Что ж! Поди, в удалом плясе, Ты со Смертью под венец! Звон? То к свадьбе зазвонили! Дай обнять тебя, душа! В такт завертимся, - к могиле Приготовленной спеша!

Младенец: Малый мальчик в люльке малой! Сердце тронул ты мое! Мать куда-то запропала? Я присяду за нее.

Не скажу тебе я сказки, Той, что шепчет мать, любя.

Я тебя наставлю пляске, Укачаю я тебя! Укачаю, закачаю И от жизни упасу:

Взяв в объятья, прямо к раю В легкой пляске понесу!

Король За столом, под балдахином, Ты пируешь, мой король.

Как пред ленным господином, Преклониться мне позволь! Я на тоненькой свирели Зовы к пляске пропою.

У тебя глаза сомлели? Ты узнал родню свою? Встань, король! по тройной зале Завертись, податель благ! Ну, - вот мы и доплясали:

Брюсов обращается к немецкому XVI веку. "Пляска смерти" относится к стихотворному циклу "Сны человечества".

Брюсов очень верно уловил "ксилографический" характер немецкой поэзии эпохи Реформации. Во-первых, многие поэтические произведения того времени были теснейшим образом связаны с ксилографией (книги с гравюрами, летучие листки с гравированной картинкой и соответствующим стихотворным текстом). Во-вторых, ни одна европейская страна не знала в XV и XVI вв. такого расцвета ксилографии, как Германия.

Эту неприкрашенную грубоватую ксилографическую манеру отлично уловил и воспроизвел Брюсов в стихотворении "Пляска смерти". Графический источник стихотворения - знаменитая "Пляска смерти" (или, точнее, "Картины смерти") - цикл гравюр по рисункам Г. Гольбейна (1538), хотя Брюсов и не называет прямо автора рисунков, ограничиваясь лишь не совсем ясной ссылкой на "немецкую гравюру XVI века". При всем том и по существу, и по форме Брюсов, несомненно, близок Гольбейну. Правда, он лаконичнее своего графического образца. У Гольбейна гораздо больше бытовых деталей. Но Брюсову эти детали не нужны, поскольку он как бы сочиняет текст к определенным гравюрам.

Как и у Гольбейна, у Брюсова все очень конкретно и зримо. В его стихотворении нет ничего туманного, отвлеченного. Смерть вместе с крестьянином пашет ниву, качает ребенка, пляшет, играет на свирели. Отчетливо слышен ее властный голос.

Сюжет движется по нарастанию: начинается стихотворение приходом смерти к крестьянину, а заканчивается - королем.

Это стихотворение - одно из моих любимых, имеет сильную эмоциональную окраску. Хорошо чувствуется атмосфера, созданная Брюсовым. При прочтении, четко в воображении представляется каждая сцена. Ты проникаешь в тот мир, представляешь действительно приход смерти к определенному персонажу, очень интересно. Каждая часть заканчивается громким характерным восклицанием, от чего становится жутко, по спине пробегают мурашки:

Жизнь - работал; час - в дорогу! Прямо в ад! - ловите нас!.

Дух тебе захватит тоже, И ты рухнешь в ад лицом!.

В такт завертимся, - к могиле Приготовленной спеша!.

Взяв в объятья, прямо к раю В легкой пляске понесу!.

Ну, - вот мы и доплясали:

С трона в гроб - один лишь шаг!

"Быть одному"

В лицо мне веет ветер нежащий, На тучах алый блеск погас, И вновь, как в верное прибежище, Вступаю я в вечерний час.

Вот кто-то, с ласковым пристрастием, Со всех сторон протянет тьму, И я упьюсь недолгим счастием:

Быть без людей, быть одному! Май-июль 1907

Мне кажется это стихотворение очень актуально сейчас. В нашей бурной насыщенной жизни, в суете суровых будней так редко можно побыть наедине с собой, со своими мыслями, остаться в полном одиночестве. И когда, все-таки выдается такой момент, например, сидишь в темной комнате, аккуратно дышишь, боясь спугнуть тишину; именно слушаешь тишину, "упиваясь недолгим счастием". Либо, как лирический герой Брюсова, выходишь на улицу, в вечерние сумерки, где "кто-то протягивает тьму" и наслаждаешься каждым мгновением.

О закрой свои бледные ноги

О, закрой свои бледные ноги - знаменитое стихотворение Валерия Брюсова , в свое время скандальное, ставшее крылатым выражением. Это не название стихотворения, а все стихотворение целиком. Стихотворение, состоящее из одной строчки, называется моностихом .

История создания

Стихотворение написано 3 декабря 1894 года и опубликовано в сборнике "Русские символисты". Двадцатидвухлетний Брюсов напечатал в этом сборнике стихотворения не только под собственным именем, но и под несколькими псевдонимами,чтобы создать впечатление, что уже сложилась сильная школа символистов .

Смысл

Как и о смысле многих других поэтических произведений, о смысле "О, закрой свои бледные ноги" можно только догадываться. Сихотворение обычно интерпретируют как вызов общепринятым эстетическим нормам, задуманный как способ обратить на себя внимание. Критики декадентов часто используют это стихотворение, чтобы продемонстрировать бесмысленность пустой поэзии. Декаденская поэзия подвергалось критике в советский период, так как оно не было созвучно ни идеям реализма , ни социалистического реализма . Сам Брюсов однажды обмолвился в беседе: "Я хочу застолбить за собой одну строчку в истории русской словесности".

Употребление в речи

Стихотворение употребляется в речи как выражение иронии по поводу убогости чего-либо или кого-либо. Иногда, не цитируя стихотворение дословно, говорят: "О, прикрой свои бледные ноги".

Другие известные моностихи

• Карамзин, эпитафия: "Покойся, милый прах, до радостного утра".

Работы, цитирующие стихотворение

• Лев Троцкий. О Бальмонте . В книге Проблемы культуры Культура старого мира. (1926) Троцкий пришел к такому выводу: "Сумятица декадентской поэзии, как и все в человеческой жизни, имеет свой корень в общественных условиях."
• Владимир Соловьев. Русские символисты. Соловьев писал: "Для полной ясности следовало бы, пожалуй, прибавить: "ибо иначе простудишься", но и без этого совет г. Брюсова, обращенный, очевидно, к особе, страдающей малокровием, есть самое осмысленное произведение всей символической литературы, не только русской, но и иностранной."
• Сергей Есенин. В.Я.Брюсов. Есенин писал: "В то время, когда в литературных вкусах было сплошное слюнтяйство, вплоть до горьких слез над Надсоном, он первый сделал крик против шаблонности своим знаменитым: О, закрой свои бледные ноги."

Первоначальная версия этой статьи была взята из

17. БЛЕДНЫЕ ГРЕБЕШКИ Я стою в центре огромного сарая-птичника с полным ведром в руках и в отчаянии поднимаю его над головой. Ведро тяжеленное, в нем комбикорм, так называемая "мешанка". Ее надо равномерно рассыпать по кормушкам.Но птицы совершенно как люди - не отличают

«Закрой, Зевс, небеса свои завесой туч!»

Из книги Гёте. Жизнь и творчество. Т. I. Половина жизни автора Конради Карл Отто

«Закрой, Зевс, небеса свои завесой туч!» В то необычно продуктивное время, в 1773 году, Гёте работал и над драмой о Прометее. Она осталась фрагментом. Несмотря на это, а может быть, именно поэтому исследователи неустанно стремились найти истолкование немногих написанных сцен

Бледные лица

Из книги Огонь в океане автора Иосселиани Ярослав

Бледные лица

Из книги Огонь в океане автора Иосселиани Ярослав

Бледные лица После ночной вахты я выпил залпом стакан крепкого чаю и растянулся на койке.- Командир тоже подолгу может не спать. Со вчерашнего дня на мостике, только вернулся, - услышал я приглушенный голос трюмного машиниста матроса Трапезникова.Война выработала

Бледные проблески

Из книги Подвиг продолжается автора Глебов И. А.

Бледные проблески Обо всех работниках родильного дома, с которыми Русову пришлось беседовать, нет смысла рассказывать. Но об Антонине Сергеевне нельзя умолчать.Главный врач Галанина в городе пользуется широкой известностью. Многие женщины с нею знакомы лично, другие

Не закрой

Из книги Агни Йога. Священные знаки (сборник) автора Рерих Елена Ивановна

Не закрой Над водоемом склонившись, мальчик с восторгом сказал: «Какое красивое небо! Как отразилось оно! Оно самоцветно, бездонно!» «Мальчик мой милый, ты очарован одним отраженьем. Тебе довольно того, что внизу. Мальчик, вниз не смотри! Обрати глаза твои вверх. Сумей

О закрой свои бледные ноги!

Из книги Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений автора Серов Вадим Васильевич

О закрой свои бледные ноги! Моностих (однострочное стихотворение) поэта Валерия Яковлевича Брюсова (1873-1924), написанный в 1894 г. в подражание латинским образцам, в частности, однострочным стихам римского поэта Авсония.Поэт Вадим Шершеневич в своих воспоминаниях

«Бледные ноги» в судьбе Валерия Брюсова

Из книги На рубеже двух столетий [Сборник в честь 60-летия А. В. Лаврова] автора Багно Всеволод Евгеньевич

«Бледные ноги» в судьбе Валерия Брюсова Однострочное стихотворение Брюсова «О закрой свои бледные ноги» было опубликовано им всего один раз - в третьем выпуске альманаха «Русские символисты» (М., 1895), тем не менее именно оно покрыло автора немеркнущей славой, оказалось

Закладывание Ноги на Ногу с Фиксацией Ноги Руками

Из книги Язык телодвижений [Как читать мысли окружающих по их жестам] автора Пиз Алан

Закладывание Ноги на Ногу с Фиксацией Ноги Руками Человек с быстрой реакцией, которого очень трудно переубедить в споре, часто сидит закинув нога на ногу и обхватив ногу руками.Это признак твердого, упрямого человека, к которому нужен специальный подход для достижения

Закрой свои глаза

Из книги Хелависа и группа «Мельница». Не только песни [сборник] автора О`Шей Наталья Хелависа

Закрой свои глаза Текст: Руслан Комляков Закрой свои глаза, Они так холодны. Закрой свое лицо, Его так долго знали. Закрой уста, Чтоб больше не сказали, О том, как всем они Ежеминутно лгали. Забудь свои черты, Их время унеслось. Мои слова, Пусть не лежат на сердце

12. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам? 13. Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. 14. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. 15. Ибо Я дал вам пр

автора Лопухин Александр

12. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам? 13. Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. 14. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. 15. Ибо Я

19. В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! 20. Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа.

Из книги Толковая Библия. Том 10 автора Лопухин Александр

19. В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! 20. Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа. Здесь

2. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, н двумя закрывал ноги свои, и двумя летал.

Из книги Толковая Библия. Том 5 автора Лопухин Александр

2. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, н двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. Серафимы. Слово seraphim встречается единственный раз в Библии только здесь и поэтому истолковать его значение довольно затруднительно.

23. Он сказал: будьте спокойны, не бойтесь; Бог ваш и Бог отца вашего дал вам клад в мешках ваших; серебро ваше дошло до меня. И привел к ним Симеона. 24. И ввел тот человек людей сих в дом Иосифов и дал воды, и они омыли ноги свои; и дал корму ослам их. 25. И они приготовили дары к приходу Иосифа в

Из книги Толковая Библия. Том 1 автора Лопухин Александр

23. Он сказал: будьте спокойны, не бойтесь; Бог ваш и Бог отца вашего дал вам клад в мешках ваших; серебро ваше дошло до меня. И привел к ним Симеона. 24. И ввел тот человек людей сих в дом Иосифов и дал воды, и они омыли ноги свои; и дал корму ослам их. 25. И они приготовили дары к

11. Закрой свои чувства, стань подобным камню

Из книги Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга Тайн. Том 1. автора Раджниш Бхагван Шри

В 1895 году в альманахе «Русские символисты» появилось необычное стихотворение, вызвавшее бурную реакцию критиков и литературной общественности. Это был моностих Валерия Брюсова, звучавший так:

О закрой свои бледные ноги

Однострочное стихотворение без пунктуации стало первым оригинальным (не являющийся переводом) русским моностихом , опубликованным за 90 лет (предыдущее однострочное стихотворение было опубликовано в 1804 году Д. И. Хвостовым), и вообще первым литературным моностихом в новейшей западной поэзии.

Газетные рецензенты восприняли текст Брюсова как удачный повод для упражнений в остроумии и резких высказываний против творчества Брюсова и всей новой поэзии вообще - однострочное стихотворение неочевидного содержания виделось им наиболее концентрированным проявлением таких пороков символистской поэзии, как склонность к формальному эксперименту и невнятность смысла. Наибольший резонанс из критических откликов имела реплика Владимира Соловьёва: «Для полной ясности следовало бы, пожалуй, прибавить: „ибо иначе простудишься“, но и без этого совет г. Брюсова, обращенный очевидно к особе, страдающей малокровием, есть самое осмысленное произведение всей символической литературы».

Вокруг стихотворения сразу возник круг толкователей и комментаторов, пытавшихся осмыслить новую форму и проникнуть в суть моностиха. Появлялись различные теории, и одной из наиболее распространенных оказалась версия о религиозном подтексте стихотворения. По воспоминаниям К. Эрберга, в 1905 году Брюсов так высказался о смысле текста: «Чего, чего только не плели газетные писаки по поводу этой строки, … а это просто обращение к распятию». Впрочем, публично поэт таких утверждений не высказывал. Лишь в интервью газете «Новости», вскоре после публикации моностиха, Брюсов дал следующее объяснение: “Если вам нравится какая-нибудь стихотворная пьеса, и я спрошу вас: что особенно вас в ней поразило? - вы мне назовёте какой-нибудь один стих. Не ясно ли отсюда, что идеалом для поэта должен быть такой один стих, который сказал бы душе читателя все то, что хотел сказать ему поэт?..» . Среди прочих, существовала и версия, что эта строка – начало перевода какого-то стихотворения из западной поэзии, оставшегося незаконченным, впоследствии приобретшая в глазах Брюсова поэтическую самодостаточность.

Интересно, что в следующей после Брюсова публикации моностихов в России - книге Василиска Гнедова «Смерть искусству» (1914), состоящей из 15 текстов, объём которых убывает от одной строки до одного слова, одной буквы и, наконец, чистой страницы, - первое однострочное стихотворение написано тем же трёхстопным анапестом, что и текст Брюсова, то есть представляет собой ритмическую цитату.

Из истории моностиха

Принято считать, что однострочные стихотворения возникли уже в античной поэзии. Новую жизнь вдохнула в эту экзотическую стихотворную форму модернистская поэзия начала XX века: через 20 лет после первого примера возрождения моностиха в России, начало однострочным экспериментам западноевропейских поэтов положил моностих Гийома Аполлинера «Поющий» (1914). На протяжении XX века моностих во всех основных западных поэзиях, в том числе и в русской, прошел путь эстетической нормализации, превратившись в редкую, но закономерную, не связанную с эпатирующим эффектом форму поэтического высказывания; в России, в частности, к моностиху обращались такие разные авторы, как Константин Бальмонт, Даниил Хармс, Илья Сельвинский, Лев Озеров, Геннадий Айги, Иван Жданов и др. В англоязычной поэзии заметное влияние на расцвет моностиха было оказано усвоенным из японской поэзии стихотворным жанром хайку, в оригинале представляющим собой - вопреки привычке русского читателя к трехстрочной форме - один столбец иероглифов. В конце 1990-х гг. с начавшейся экспансией хайку в русскую поэзию развитие русского моностиха также получило новый стимул.