5. Отношения Руси и Золотой Орды 5.1. Форма зависимости. После нашествия Русь стала частью улуса монгольской империи, а с 60-х гг. XIII в. – независимого государства, получившего позже название Золотая Орда и простиравшегося от Карпат до Западной Сибири и Хорезма. Его столицей

В 1243 г. после возвращения в Половецкую cтепь в границах отцовского улуса, существенно возросшего за счет завоеванных земель и пока еще входившего в состав Великой Монгольской империи, хан Батый создал новое государственное образование, которое получило название «Улу Улус». В русских летописных сводах это государство обычно называли «Орда», в европейских хрониках - «Татария», а в арабских и персидских источниках гораздо чаще употребляли старое название этой территории - «Дешт-и-Кыпчак», то есть Половецкая степь. Широко распространенное в научной и учебной литературе название этого государства «Золотая Орда» впервые появилось только в «Казанском летописце», который был создан в середине XVI в., когда это государство давно перестало существовать.

В состав нового государственного образования, столицей которого стал город Сарай-Бату, основанный в низовьях Волги, вошли Половецкая cтепь, Крым, Нижнее и Среднее Поволжье, Южный Урал и Западная Сибирь. Все земли разоренных русских княжеств, вопреки устоявшемуся мнению, в состав этого государства не вошли, поскольку: 1) они не были оккупированы монгольскими войсками и 2) монголы не стали создавать здесь постоянную администрацию, сохранив прежний порядок управления. Практически все русские земли вынуждены были признать вассальную зависимость от Орды, основными элементами которой стали: 1) получение ханских ярлыков, то есть особых письменных грамот на великое и удельные княжения и 2) уплата дани в виде «ордынского выхода», или «черного бора». Таким образом, привычное понятие «татаро-монгольское иго» («варварское иго»), введенное в «научный» оборот в конце XV-XVI вв. польским дипломатом и хронистом Я. Длугошем и профессором Краковского университета М. Меховским, а затем, в начале XIX в., реанимированное X. Крузе, П.Н. Наумовым и Н.М. Карамзиным, нуждается в серьезной переоценке, однако отнюдь не в той, которую предложили современные «евразийцы». В частности, их признанные «гуру» Л.Н. Гумилев и В.В. Кожинов постоянно писали о том, что ордынская дань была не формой вассальной зависимости русских земель от Орды, а обычной платой за наем русскими князьями первоклассной ордынской конницы в борьбе с католическим Западом. Более того, постоянный мотив их многочисленных публикаций состоял в том, что при татарах русским людям жилось столь же привольно, как и до мифического монгольского нашествия, «ужасы» которого были непомерно раздуты под пером древнерусских летописцев.

Эти спекуляции современных «евразийцев» во многом связаны с тем обстоятельством, что вопрос о реальных размерах ордынской дани в исторической литературе в полной мере не разработан до сих пор. Основная причина подобной ситуации ― недоверие к уникальным данным первого русского историка В.Н. Татищева, который имел в своем распоряжении не дошедшие до нас летописные своды. В одном из таких сводов содержалось прямое свидетельство о том, что «ордынский выход» в Сарай составлял по «полугривне с сохи, а в сохе числиша два мужи работни». Один из крупнейших советских историков академик Б.Д. Греков, написавший вместе с известным профессором-востоковедом А.Ю. Якубовским классический труд «Золотая Орда и ее падение» (1950), согласился с тем, что податной единицей «ордынского выхода» действительно была «соха», однако он усомнился в том, что она могла обрабатываться только двумя пахарями. Тесная взаимосвязь между площадью пахотной земли, количеством рабочего скота и рабочих рук предполагалась всегда. В частности, в одной из новгородских грамот пояснялось, что «в соху два коня, а третье припряжь», а в другой новгородской грамоте было сказано, что «три обжи соха, а обжа один человек на одной лошади орет (пашет - Е.С.), а кто на трех лошадех и сам третей орет, ино то соха». Достоверно известно, что средний земельный надел, который могли обработать 2-3 пахаря на лошадях, составлял примерно 7-8 десятин земли, а средний валовой сбор зерна с такой «сохи» составлял порядка 160-220 пудов в год.

Не трудно предположить, что упомянутая в летописи полугривна представляла собой отрубленную часть целой новгородской гривны, или так называемый рубль, который вскоре станет основной счетной единицей во всей средневековой Руси. Как установил профессор Н.П. Павлов, в начале XV в. на один рубль можно было купить примерно 90-250 пудов зерна. Таким образом, годовая ордынская дань с одной «сохи» в размере одного рубля представляла собой самый настоящий грабеж, который практически не оставлял возможности для простого воспроизводства натурального продукта, поэтому можно только удивляться, как люди выживали в годы ордынского владычества.

Также хорошо известно, что «соха» не была единственной формой обложения русских земель. В тех же новгородских грамотах содержится перечень равноценных замен «сошной дани» для промыслового населения новгородских земель, в частности «двор», «дом», «невод», «кузня», «лавка» и т.д. Профессор В.В. Каргалов, детально изучавший этот вопрос, насчитал 14 видов различных даней в виде ясака (мягкой рухляди), тамги (торговой пошлины), хараджа (плужной пошлины) и других. «Ордынский выход» часто выражался и в воинской повинности, и в содержании многочисленных татарских посольств, которые месяцами жили постоем на Руси, взимая так называемую «туску», размер которой вообще не был регламентирован. Поэтому содержание таких посольств зачастую обходилось дороже самого «черного бора» и именно эта «туска» была причиной многих антиордынских восстаний на Руси.

Что касается ежегодной суммы «ордынского выхода», который платился со всех русских земель, то в летописных сводах достоверных данных на сей счет нет. Однако в «Духовной грамоте» удельного серпуховского князя Владимира Андреевича, датированной 1402 г., было прямо указано, что великий князь ежегодно отправлял в Сарай дань в размере 5000 рублей серебром. Крупнейший специалист по истории русско-ордынских отношений, автор фундаментальной монографии «Монголы и Русь» профессор А.Н. Насонов сомневался в достоверности этого свидетельства и считал, что размер «черного бора» был значительно выше указанной суммы. Другой известный специалист по данному вопросу, профессор В.А. Кучкин полагал, что размер ежегодной ордынской дани составлял порядка 15000 рублей серебром. Аналогичную точку зрения высказывал и профессор А.Г. Кузьмин, который обратил особое внимание на то, что серебряное содержание тогдашнего московского рубля было равноценно новгородской гривне, поэтому разумно полагал, что за прошедшее столетие размер ордынской дани существенно вырос и реально составлял порядка 3000 килограммов серебра в год. С учетом того обстоятельства, что на Руси собственного производства серебра еще не существовало и весь его объем приходил на Русь только в результате внешнеторгового обмена, то эта сумма носила просто колоссальный размер.

Так на самом деле выглядело ордынское господство на Руси, и эти факты не так глубоко запрятаны, чтобы не заметить их, в том числе и нашим доморощенным «евразийцам». Однако они предпочитают этого не делать, что лишний раз доказывает всю умозрительность и спекулятивность их «научных» построений, а заодно демонстрируют их неуважение к памяти своих предков.

2. Политическая ситуация в Северо-Восточной Руси во второй половине XIII ― начале XIV вв.

Возвращение Батыя в Половецкую степь хронологически совпало с политическим кризисом в Монгольской державе, который был связан с кончиной великого хана Угэдэя (1229―1241). Новый претендент на ханский престол хан Гуюк встретил жесткое противодействие со стороны других потомков Чингисхана, в том числе и влиятельного хана Батыя, которые отказались признать его права на отцовский престол. Поэтому фактическое управление империей сосредоточилось в руках его матери, великой хатун Туракины (1241-1246), которая была женщиной хитрой, властной и коварной. К Батыю она относилась с явной враждебностью и тот, очевидно, платил ей той же монетой. Во всяком случае, на все призывы Каракорума прибыть на новый курултай для выборов великого хана он неизменно отвечал отказом, ссылаясь на свое нездоровье.

Судя по описанию Батыя, которое содержалось в знаменитой «Истории монголов» папского легата Плано Карпини, он действительно был нездоров. Поэтому уже тогда был вынужден переложить часть своих властных полномочий на старшего сына Сартака, хотя основные нити управления по-прежнему держал в своих руках. Естественно, что непростые отношения с Каракорумом требовали от Батыя укрепления своих тылов, что заставило его изменить прежний способ поддержания господства в завоеванных русских землях и перейти от прямых репрессий к дипломатии монгольского типа, главным элементом которой был хорошо известный принцип «разделяй и властвуй».

По новым порядкам, установившимся в Орде, всех русских князей теперь утверждали в Сарае, поэтому в 1243 г. туда был вызван великий владимирский князь Ярослав Всеволодович (1238-1246). Первый его приезд в Сарай закончился вполне благополучно, поскольку он не только подтвердил свои права на великий владимирский престол, но и получил ярлык на великое киевское княжение. И хотя лежащий в руинах Киев фактически обезлюдел, он по-прежнему являлся центром русской митрополии, и это обстоятельство было особенно важным для Ярослава. По мнению многих историков (А. Насонов, А. Кузьмин, А. Горский), Батый предпочел именно его кандидатуру потому, что гораздо меньше доверял другим претендентам на великокняжеский престол, в частности Михаилу Черниговскому и Даниилу Галицкому, которые уже тогда стали активно контактировать с римским престолом и европейскими монархами.

Однако уже летом 1245 г. «великый князь Ярослав, и с своей братьею и с сыновци, поеха в Татары к Батыеве», откуда вскоре выехал в Каракорум для подтверждения своих прав на великокняжеский престол. К моменту его приезда в столицу Монгольской империи здесь наконец-то состоялся курултай монгольской знати, на котором новым великим ханом был избран Гуюк (1246-1248). Летописные источники не содержат информацию о встрече князя Ярослава с великим ханом, но достоверно известно, что на приеме у хатун Туракины он был отравлен и умер вскоре после отъезда из Каракорума. Вероятно, гибель великого князя была связана с тем, что монголы заподозрили его в связях с католическими эмиссарами, поскольку аналогичная судьба была уготована и черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу, который был вызван Батыем в Сарай, где под предлогом его отказа пройти языческий обряд поклонения огню и монгольским идолам был жестоко казнен.

В самом Владимире великокняжеский престол занял младший брат убиенного Ярослава князь Святослав Всеволодович (1246-1250), перебравшийся сюда из Переяславля, полностью опустошенного татарами в ходе второго похода на Русь. Каким образом он добыл отцовский престол, не вполне ясно, но, вероятно, в столице Монгольской империи этот самовольный захват власти не признали, поскольку вскоре по приказу хана Гуюка в Каракорум были вызваны сыновья покойного князя Александр и Андрей. К моменту их приезда власть в империи опять переменилась и реальной правительницей в Каракоруме стала вдова великого хана Огул Гаймыш (1248―1251). На сей раз великокняжеский ярлык был разделен, поскольку старший брат, новгородский князь Александр получил ярлык на великое княжение в Киеве, а младший брат, суздальский князь Андрей, - ярлык на великое княжение во Владимире. Нарушив ханскую волю, Александр не поехал в разоренный Киев, а вернулся в Новгород, хотя великокняжеский титул сохранил и де-юре стал «старейшим» князем на Руси.

Сразу после этих событий в Каракоруме начался очередной раунд борьбы за власть, в котором принял активное участие и хан Батый. Вероятно, эти обстоятельства отвлекли его внимание от западных владений своего улуса, где вскоре возник военно-политический союз двух русских князей. В 1250 г. великий князь Андрей женился на дочери галицко-волынского князя Даниила Устинии и вошел в число руководителей «антиордынского союза», который всячески поддерживал католический Запад. Именно тогда по инициативе римского папы Иннокентия IV с Даниилом и Андреем начались переговоры об организации грандиозного крестового похода против монголов, но при условии, что глава русской митрополии Кирилл подпишет с папским престолом унию об объединении двух церквей. Переговоры с папскими легатами явно затянулись, поскольку реальных гарантий военной поддержки русских князей папские послы так и не дали.

Тем временем в Каракоруме был избран новый великий хан Мункэ (1251―1259), который был возведен на ханский престол при активной поддержке Батыя. Это обстоятельство развязало ему руки и позволило переключить внимание на покоренные русские земли, где возникла реальная угроза владычеству монголов. В 1252 г. по его прямому указанию темник Куремса, получив военные отряды из Сарая, обрушился на Галицко-Волынскую Русь. Даниилу Галицкому удалось отбить нашествие монголов и отстоять свои карпатские города, хотя ряд степных равнинных земель он все же утерял.

Одновременно с нашествием Куремсы Батый послал на Северо-Восточную Русь рать темника Неврюя. Обстоятельства и причины это похода до сих пор не вполне ясны, поскольку в разных летописных сводах представлены совершенно разные версии произошедших событий. В утерянных списках Никоновской и Ростовской летописей было сказано, что Александр Невский ездил в Сарай «и жаловался на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану идти на Андрея и привести его перед себя». Многие историки (С. Соловьев, В. Каргалов, В. Егоров) восприняли эту летописную статью за истину, но не придали ей серьезного значения. Целый ряд авторов, напротив, уцепившись за эту летописную статью, сделал далеко идущие выводы с диаметрально противоположными оценками. Практически все «евразийцы» (Г. Вернадский, Л. Гумилев) сразу смастерили целую теорию о том, что Александр Невский стал основателем русско-монгольского военного союза, который заложил прочный фундамент спасительного симбиоза русско-тюркской (евразийской) цивилизации, которая успешно отразила агрессию католического Запада. Их либеральные оппоненты (Дж. Феннел, А. Сахаров, И. Данилевский), напротив, тут же пригвоздили Александра Невского к «позорному столбу истории», окрестив великого князя предателем русских национальных интересов и верным прислужником Орды.

Ни в одном сохранившемся летописном своде приведенного выше текста нет, поэтому еще в позапрошлом веке ряд историков (Н. Карамзин, М. Погодин) справедливо усомнились в достоверности этой информации, а «евразиец» Н.А. Клепинин даже выступил в защиту Александра Невского. Более того, как установили авторитетные историки (А. Кузьмин, А. Горский), этот летописный текст явно противоречил хорошо известному факту, что «выход» и «тамга» стали взиматься с русских земель только после того, как в 1257 г. монгольские «численники» провели их первую перепись. Есть и другие аргументы в пользу сторонников данной версии. В частности, Новгородская Первая и Ипатьевская летописи вообще ничего не сообщают о нашествии Неврюя, а согласно Рогожскому летописцу и Софийскому летописному своду «Неврюева рать» была в 1251 г., то есть ровно за год до поездки Александра Невского в Орду. Поэтому, по логике вещей, нашествие Неврюя, как и нашествие Куремсы, явилось непосредственной реакцией на военный союз князей Даниила и Андрея. Более того, как верно подметили Н.А. Клепинин и А.Г. Кузьмин, доносить в Орду на князя Андрея больше резона было у его родного дяди, князя Святослава, который был изгнан им с великокняжеского престола. Видимо, именно он и «заложил» строптивого племянника во время посещения Сарая в 1250 г.

Как известно, в отличие от князя Даниила, отбить «Неврюеву рать» князю Андрею не удалось, и монголы разорили многие волости и города Северо-Восточной Руси, прежде всего, родовое гнездо всех Ярославичей город Переяславль-Залесский. Потерпев сокрушительное поражение, он бежал «за море» и его дальнейшая судьба не вполне ясна. По глухим сообщениям одних летописей, князь Андрей был убит в каком-то сражении с немцами или эстами. По другим летописным источникам, в 1255 г. он вернулся на Русь «и прият его Александр с любовию, и хотяше ему Суздаль дати, но не смеяше царя», не рискнул дать брату суздальский престол. Наконец, по третьим летописным свидетельствам, в 1256 г. «поеха князь Андрей на Городец и в Новград Нижний княжити. Князь же Борис Василькович ростовский иде в Татары со многими дары просити за Андрея. Такоже и князь Александр Ярославич посла послы своя в Татары со многими дары просити за Андрея. Князь Борис Василькович ростовский был у Улавчия и дары отдал, и честь многу прием, и Андрею прощение испроси, и возвратися со многою честию в свою отчину».

Какова бы ни была дальнейшая судьба Андрея, но сразу после его бегства из Владимира в 1252 г. «идее Олександръ, князь Новгородьскыи Ярославич в Татары, и отпустиша и с честью великою, давшее ему стареишиньство во всей братьи его князем». Вернувшись в стольный Владимир, Александр Невский был торжественно встречен митрополитом Кириллом и «гражанами с крестами, и бысть радость в граде Володимери и по всей земли Суждальской». Несмотря на столь восторженный прием, запечатленный летописцем, весь период правления великого князя Александра Невского (1252-1263) оказался очень непростым для русских земель, поскольку именно ему пришлось делать судьбоносный выбор между Западом и Ордой.

В 1255 г. в Сарае скончался хан Батый, и его старший сын Сартак отправился в Каракорум, где великий хан Мункэ признал его права на отцовский престол. Однако, возвращаясь в земли своего «Улу Улуса», он неожиданно скончался. Достоверные причины его смерти до сих пор окутаны тайной, но в восточных хрониках содержится вполне достоверная версия о том, что он стал жертвой очередной борьбы за власть и был отравлен собственным дядей, ханом Берке. Однако власть в Сарае досталась не ему, а вдове Батыя хатун Буракчин, которая стала регентшей при своем малолетнем внуке Улагчи (1255―1257). Но после неожиданно смерти младенца она была казнена, и власть в Сарае захватил Берке (1257―1266), который находился во враждебных отношениях с великим ханом Мункэ.

Большинство историков (Б. Греков, А. Кузьмин, А. Горский, В. Егоров) справедливо полагает, что утверждение Берке на ханском престоле стало поворотным пунктом во всей системе прежних отношений Орды и Руси, сложившихся при Батые. Причина перемены этих отношений состояла в том, что «тое же зимы приехаша численици, и счетоша всю землю Суждальску, и Рязаньскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники, и идоша в Орду». Сразу после проведения этой переписи на Руси была создана принципиально новая система управления во главе с монгольскими баскаками, главной функцией которых стал жесткий контроль за сбором ордынской дани со всех подвластных русских земель.

В 1258 г. аналогичную перепись населения монголы попытались провести и в новгородских землях, однако сделать это удалось не сразу, поскольку, когда «приде весть из Руси зла, яко хотять татарове тамгы и десятины на Новгороде, и смятошася люди». Невзирая на то, что вместе с монгольскими баскаками пришли «мужи для числения» от самого великого князя, его старший сын, новгородский князь Василий Александрович, «послушав злых советник новгородцев», поднял восстание против монголов и великокняжеских слуг. В результате «численики з гневом великим, пришед к великому князю Александру, скажаша и хотяху ити во Орду». Что могло последовать после этих угроз, нетрудно предугадать, поскольку память о страшной «Неврюевой рати» была еще очень свежа. Поэтому великий князь, «разуме беду тую, созва братию и едва упроси послы ханские» не ехать в Сарай. Более того, сам Александр Ярославич, вкупе с младшим братом Андреем Ярославичем и своим племянником Борисом Васильковичем сопроводил монгольских численников в Новгород.

В результате новгородский князь Василий бежал в Псков, однако сами новгородцы отказались подчиниться воле ордынцев и лишь «даша многи дары ханови и послом его, а их отпустиша с миром». Александр Невский попытался образумить строптивых земляков, но новгородцы взбунтовались, и в городе вспыхнуло новое восстание, в ходе которого был убит его приспешник новгородский посадник Михалко Степанич. Великий князь, опасаясь нового нашествия татар, вынужден был жестко подавить восстание новгородских смердов, казнить советников юного княжича, а самого его под крепким караулом отправить в Суздаль. В 1259 г. численники вновь вернулись во Владимир, а затем в сопровождении великого князя направились в Новгород, где «изочтоша всю землю Новогородскую и Псковскую, точию не чтоша священического причета».

После проведения полной переписи населения сбор «черного бора» с подвластных русских земель был отдан на откуп мусульманским купцам - бесерменам, которых всегда сопровождали монгольские вооруженные отряды. Как правило, сборщики дани не очень церемонились с податным населением «и по волости много зла учиниша, беруще туску оканьным татаром». Именно эта «туска» больше всего возмущала русских людей, и такого рода незаконные поборы в виде провианта и постоя будут главной причиной всех антимонгольских восстаний на Руси. В частности, уже в 1262 г. «от лютого томленья, нетерпяще насилья поганых», в Ростове, Суздале и других русских городах вспыхнули мощные восстания, в ходе которых были перебиты и сами ордынские баскаки, и сопровождавшие их монголы.

Некоторые современные авторы (Дж. Феннел, Р. Скрынников, И. Данилевский) утверждали, что именно Александр Невский, будучи верным приспешником ордынских ханов, с помощью присланных из Сарая карательных отрядов жестко подавил все выступления горожан. Этот вывод носит чисто умозрительный характер, поскольку во всех летописных сводах подобной информации нет. Вероятно, ближе к истине те историки (А. Насонов, А. Кузьмин), которые считали, что избежать нового ордынского нашествия на Русь удалось только потому, что сборщики дани были выходцами из Каракорума, с которым Берке фактически разорвал все отношения. К тому же, именно тогда Берке вступил в борьбу со своим кузеном, ханом Хулагу, поэтому очень рассчитывал получить от русских князей внушительную помощь в виде крупного воинского контингента для похода в Северную Персию.

В результате хан Берке счел достаточным вызвать в Сарай только самого великого князя, ибо «нужда велика от иноплеменник, и гоняхут христиан, веляши с собою воиньствовати. Князь же великий Александр поиде к цареви, дабы отмолити людии от беды тоя». Получить русский воинский контингент Берке не смог, и на всякий случай он оставил Александра Невского в Сарае. Лишь в следующем году великий князь был отпущен восвояси, однако в ноябре 1263 г. он скончался в пограничном Городце. Столь скоропостижная смерть великого князя породила много разных версий, в том числе вполне разумное предположение, что его отравили сами монголы. Естественно, подобная версия никак не вписывалась в концепцию «евразийцев», поэтому профессор Л.Н. Гумилев обвинил в отравлении великого князя коварных католических агентов, которые тогда же приложили руку к гибели великого литовского князя Миндовга, с которым Александр Невский всего год назад заключил военный союз против крестоносцев.

Правление Александра Ярославича Невского стало неотъемлемой частью исторической памяти русского народа. Почти четверть века, в самый трудный период русской истории, мечом и искусной дипломатией он защищал Святую Русь от смертельных угроз и с Запада, и с Востока. Он не знал крупных поражений ни на поле брани, ни на дипломатическом поприще, а судить его потомкам следует не столько по достигнутым им результатам, сколько по тем тяжелейшим препятствиям, которые ему пришлось преодолеть. Поэтому неслучайно безымянный автор его «Жития» был искренен в своем плаче: «О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе со слезами! Како не урвется сердце твое от горкыя тугы! Чада моя, разумеите, яко уже заиде солнце земли Суздальской!».

После смерти Александра Невского все его сыновья - Василий, Дмитрий, Андрей и Даниил были еще очень молоды и несмышлены, поэтому хан Берке передал ярлык на великое княжение его младшему брату, тверскому князю Ярославу Ярославичу (1264―1271). Именно при нем ханский престол в Сарае занял другой внук Чингисхана Менгу-Тимур (1266―1282), при котором «Улу Улус» окончательно отпал от Каракорума и стал суверенным государством. Каков был характер отношений Сарая с покоренными русскими землями в тот период, не вполне ясно, поскольку одни летописные своды говорят, что «бысть ослаба на Руси от насилия татарского», а Русской православной церкви была дана первая «тарханная грамота», освобождавшая ее от уплаты «черного бора» в Сарай. Другие летописные своды повествуют о том, что именно при хане Менгу произошел расцвет прежней системы управления, а монгольские вооруженные отряды, сопровождавшие баскаков, стали исправно выполнять несвойственные им полицейские функции.

Великий князь Ярослав Ярославич был на редкость далек от решения как текущих проблем, так и понимания важнейших перспективных задач. Уже в 1270 г. у него возник острый конфликт с новгородцами, которые, собравшись на вече, заявили ему: «не можем терпеть твоего насилия, поиде, княже, от нас добром, а мы себе князя добудем». Ярослав отправил к новгородцам своего старшего сына Святослава, соглашаясь «исправиться на всей воле новгородской», однако строптивые новгородцы были непреклонны и вновь заявили ему: «княже, не хощем тебя, иди от нас добром, аще ли не тако, то прогоним тебя и не хотящу ти».

Получив столь однозначный ответ, Ярослав направил в Сарай своих доверенных лиц, которые обвинили новгородцев в том, что они не блюдут великого князя, не дают «выхода» в Орду, а на великого хана возводят хулу. Естественно, этот донос возмутил Менгу, который приступил к подготовке нового похода на Русь. Ситуацию смог разрядить костромской князь Василий Ярославич, который отъехал в Сарай и убедил великого хана, что конфликт с новгородцами возник исключительно по вине его старшего брата. В самой Орде произошел фактический раскол, поскольку влиятельный темник Ногай, правивший в ее западных улусах, отложился от Сарая и стал умело играть на противоречиях разных политических элит как в самой Орде, так и в покоренных русских землях. Ряд удельных князей юго-востока и северо-востока Руси именно его признали своим сюзереном.

В 1271 г. великий князь Ярослав Ярославич скончался «идя из Орды», и ярлык на великое княжение получил его младший брат Василий Ярославич (1272―1276), у которого также возник острый конфликт с новгородским князем Дмитрием Александровичем. Вначале стороны попытались разрешить его миром, однако сделать этого не удалось. Тогда в 1272―1273 гг. вкупе с тверским князем Святославом Ярославичем и «ханскими татарами» великий князь дважды ходил походами на новгородские пятины, где русско-ордынская рать подвергла тотальному грабежу Волок, Бежецк и Вологду. Лишь после этого погрома новгородцы склонили голову перед великим князем и признали его права на новгородский престол.

В 1275 г. монголы провели новую перепись русских земель. В одном из летописных сводов содержались довольно точные сведения о размерах той дани, которую платили русские земли в Сарай: «Князь великий Василей поиде во Орду к хану. Егда прииде князь великий во Орду и принесе дань урочную со всея земли по полугривне с сохи, а в сохе числиша два мужи работнии, и дары многи, и выход особ, и хан прият его с честию, но рече: “ясак мал есть, а люди многи в земли твоей, почто не от всех даеши”. Князь же великий отъимаяся числом баскаков прежних. И хан повеле послати новые численики во всю землю Русскую с великими грады, да не утаят люди».

Вскоре после посещения Орды Василий Ярославич тоже скоропостижно скончался и его преемником на великокняжеском престоле стал его недавний соперник - князь-изгой Дмитрий Александрович (1276-1281), который возвратил себе и новгородский престол. Начало его великого княжения не предвещало серьезных угроз, однако уже через пять лет вспыхнула новая кровавая усобица, которая имела крайне тяжелые последствия для всех русских земель. В 1281 г. его младший брат, городецкий князь Андрей Александрович отправился в Сарай, «ища себе княжения великого под братом своим старейшим». Одарив престарелого хана Менгу богатыми дарами, он добился желаемого ярлыка и вместе с татарской ратью двинулся на Русь. Пока князь Андрей на границах Руси сзывал под свои стяги других русских князей, монгольские рати Кавдыгая и Алчедая пошли на Муром, Владимир, Юрьев, Суздаль и Переяславль, где «все пусто сътвориша и пограбиша люди, мужи и жены, и дети, и младенци, имение все то пограбиша и поведоша в полон». В этой ситуации великий князь Дмитрий со своим двором и малой дружиной бежал в новгородские земли и остановился в Копорье, готовясь при случае бежать за море. Вскоре он изменил свои планы и ушел на юг, к хану Ногаю, который давно находился во враждебных отношениях с Сараем. Тем временем монголы продолжили тотальный грабеж русских земель под Ростовом, Тверью и Торжком, где «испустошиша и городы, и волости, и села, и погосты, и манастыри, и церкви пограбиша». В результате учиненного погрома князь Андрей сумел утвердиться во Владимире, однако старший брат не признал его прав на великокняжеский престол и продолжил борьбу с ним. В 1283 г., получив военную поддержку от Ногая, Дмитрий возвратился на владимирский престол, а Андрей ушел обратно в Городец.

Второй период правления великого князя Дмитрия Александровича (1283-1294) хронологически совпал с новым раундом борьбы за власть, но уже в самом Сарае, который в русских летописях получил очень емкое и звучное название - «замятня». Эта острая борьба за ханский престол шла почти восемь лет, пока на нем при активной поддержке Ногая не утвердился хан Тохта (1290―1312) и в Орде де-факто было закреплено реальное двоевластие.

В 1293 г. городецкий князь отправился в Сарай и, как повествует безымянный летописец, «би чоломъ Андреи князь цесареви съ иными князи на Дмитрия князя с жалобами, и отпусти цесарь брата своего Дуденя съ множеством рати на Дмитриа. О, много бяше пакости крестияномъ безвинныя городы поимаша: Володимерь, Москву, Дмитровъ, Волокъ и иныи грады, положиша всю землю пусту, а Дмитрии во Пьсковъ вбежа». Разгром, учиненный татарами, по своим масштабам был сродни страшному нашествию Батыя, поэтому авторитет новоиспеченного великого князя был серьезно подорван во всех русских землях, в том числе среди многих удельных князей и влиятельных церковных иерархов. Поэтому вскоре после «Дюденевой рати» князь Андрей «приде в Торжекъ» и смиристася с братомъ» Дмитрием», однако в следующем году он скоропостижно скончался и ярлык на великое княжение был вновь отдан Андрею.

Весь период своего княжения Андрей Александрович (1294-1304) постоянно враждовал с другими русскими князьями. Наиболее острый конфликт между ними возник в 1296-1297 гг., когда на княжеском съезде во Владимире против него выступила сплоченная коалиция удельных князей во главе с московским князем Даниилом Александровичем, переяславским князем Иваном Дмитриевичем и тверским князем Михаилом Ярославичем. Распри на этом съезде оказались столь сильны, что обе стороны готовы были вновь взяться за оружие и призвать на помощь татар. До нового татарского погрома дело не дошло, и они смогли договориться. В чем состоял достигнутый компромисс, не вполне ясно, поскольку в летописных сводах информации на сей счет нет. Но ряд известных историков (А. Насонов, А. Горский) предположил, что основой этого компромисса стало сохранение за этими князьями права самостоятельного сбора дани, которое они получили от хана Ногая, почитая его своим законным сюзереном.

3. Земли Южной и Юго-Западной Руси во второй половине XIII ― середине XIV вв.

Нашествие Батыя не уничтожило основные элементы государственности в Южной и Юго-Западной Руси, и княжества-земли, существовавшие здесь, сохранялись относительно долгое время, от пятидесяти (Полоцкое княжество) до ста пятидесяти (Смоленское княжество) лет. Но практически все эти земли оказались под властью Золотой Орды. Как известно, еще в 1243 г. хан Батый передал ярлык на великое княжение владимирскому князю Ярославу Всеволодовичу, который был признан «старейшим» князем на Руси. Зримым выражением этого «старейшинства» стало обладание и древней столицей Руси, где «обдержащу Кыевъ Ярославу бояриномъ своимъ Еиковичемь Дмитромъ». Киев де-юре еще оставался главным политическим центром Руси, однако сам великий князь, посадив туда наместника, постоянно находился во Владимире, который гораздо меньше пострадал от ужасов монгольского нашествия. В 1249 г. после смерти Ярослава его старший сын Александр Невский получил в Каракоруме новый ханский ярлык на «Кыевъ и всю Русскую землю», но по возвращении на Русь он уехал на новгородский престол, а в «стольный» Киев, как и покойный отец, посадил своего наместника.

Дальнейшая судьба киевского престола скудно освещена в источниках. Исходя из косвенных данных, можно предположить, что до начала 1290-х гг. киевскими князьями были преемники Александра Невского на великокняжеском столе, который находился под патронатом темника Ногая, правителя западной части Золотой Орды, которая фактически отпала от ордынских ханов, правивших в Сарае. В 1294 г., после того как великокняжеский ярлык получил приверженец ордынского хана Тохты Андрей Александрович, его соперник Ногай не пустил в подконтрольный ему Киев наместников великого князя, и он на время оказался под властью представителей путивльской ветви черниговского княжеского дома. Тогда же Киев окончательно утратил роль митрополичьей резиденции, поскольку в 1299 г. «митрополитъ Максимъ, не терпя татарьского насилья, оставя митрополью и збежа из Киева и весь Киевъ розбежался, и митрополитъ иде ко Бряньску и оттоле в Суждальскую землю».

Первое прямое достоверное известие о новом киевском князе относится только к 1331 г., однако его имя так и осталось неизвестным, поскольку все попытки ряда современных украинских историков (Ф. Шабульдо, Л. Войтович) увидеть в нем либо Федора Святославича, либо Федора Гедиминовича, либо Станислава Ивановича, либо каких-то других мифических персонажей, уж очень неубедительны. Также не вполне понятно, когда Киевское княжество было окончательно подчинено Литве. Украинские историки (Ф. Шабульдо, Г. Ивакин, Л. Войтович) по вполне понятным причинам связывают это событие с поражением киевского князя Святослава Ивановича в битве с князем Гедимином на реке Ирпень в 1324 г. Но большинство историков (В. Антонович, А. Горский) считает, что это произошло сразу после победы великого литовского князя Ольгерда над татарами, которую он одержал в битве при Синих Водах в 1362 г. Именно тогда на киевский престол сел один из его старших сыновей - Владимир Ольгердович (1362―1398), потомками которого стали представители двух известных княжеских династий Слуцких и Бельских.

После монгольского нашествия территория соседнего Переяславского княжества, которое находилось на самых южных рубежах Половецкой степи, перешла под непосредственную власть Сарая, поэтому тамошний князь Святослав, сын Всеволода Большое Гнездо, сразу отъехал с родового стола Мономашичей в Северо-Восточную Русь. Каких-либо известий о других русских князьях, правивших на здешнем столе, в источниках нет, поэтому, вероятнее всего, им управляли ханские баскаки. Так продолжалось до тех пор, пока литовский князь Ольгерд не присоединил эти территории к Великому княжеству Литовскому в 1362 г.

В Черниговской земле после нашествия монголов резко усиливается политическое дробление и происходит закрепление новых княжеских столов за разными ветвями Ольговичей. В частности, на северо-востоке возникают Новосильское, Карачевское и Тарусское княжества, на юго-востоке к ранее существовавшим Курскому и Рыльскому княжествам добавляются Воргольское и Липовичское княжества, а в северо-западной, лесной части, более защищенной от татарских набегов, возникает Брянское княжество. Именно сюда, в Брянск, в 1260-х гг. переместился политический центр Черниговской земли и на престоле закрепились здешний князь Роман Михайлович (1263-1288), а затем его сын Олег Романович (1288-1307). Сюда же в 1299 г. перебрался и киевский митрополит Максим. Однако возможность интеграции всех княжеств Юго-Восточной Руси под эгидой Брянска была вскоре утрачена.

Как считают многие историки (А. Насонов, А. Кузьмин, А. Горский), вероятнее всего, главную роль здесь сыграло то обстоятельство, что брянские князья входили в коалицию русских князей, которые ориентировались на темника Ногая. Но в 1300 г. мятежный темник был убит и его победитель ордынский хан Тохта передал Брянск во владение смоленского князя Александра Глебовича (1297-1313), а Чернигов отдал лояльному козельскому князю Святославу Мстиславичу (1300-1310). Княжеский стол в Чернигове так и не закрепился ни за одной из ветвей Ольговичей, а в 1356 г. большая часть черниговских земель также отошла во владения великого литовского князя. В северо-восточной части черниговских земель сохранились удельные княжества Рюриковичей, где впоследствии сформировались знаменитые русские княжеские династии Мезецких, Оболенских, Волконских, Долгоруковых, Барятинских, Воротынских, Болховских, Мосальских, Горчаковых, Репниных, Щербатовых и других.

В Юго-Западной Руси в результате объединения Галицкой и Волынской земель под властью великого князя Даниила Романовича (1238―1264) сформировалось сильное государственное образование, сумевшее избежать сколь-нибудь значительного политического дробления. Первоначально князь Даниил, как и другие русские князья, признал власть Батыя. Но в 1252 г., отразив нашествие Куремсы, он отложился от Орды, а уже в 1254 г., рассчитывая получить реальную помощь у католической Европы, принял из рук римского папы Иннокентия IV королевский титул. Однако европейские монархи вкупе с римским архипастырем, как всегда, надули князя Даниила и после нового нашествия темника Бурундая в 1259 г. ему опять пришлось признать зависимость от Орды.

После смерти Даниила старшинство в династии перешло к его младшему брату Васильку (1238-1269), который продолжил княжить во Владимире. Стольный Галич достался его старшему сыну Льву Даниловичу (1264-1301). После смерти Василька Романовича его обширные волынские владения унаследовал старший сын Владимир Василькович (1269―1289), который вместе со своим кузеном, князем Львом в 1270―1280-х гг. постоянно воевал с венграми, ляхами и ятвягами. После смерти Владимира князь Лев утвердился на его престоле и до конца своих дней единолично правил огромной территорией всей Галицко-Волынской Руси.

После смерти Льва галицко-волынский престол перешел к его старшему сыну Юрию Львовичу (1301―1308), который в 1303 г. добился от Константинопольского патриарха признания отдельной Малорусской митрополии, поскольку киевский митрополит Максим уже давно перебрался в Северо-Восточную Русь. Канонически эта митрополия по-прежнему подчинялась митрополиту Киевскому и всея Руси, резиденцией которого был сначала Владимир, а затем Москва. В 1305 г. князь Юрий, подобно своему деду, принял титул «короля Малой Руси». Причем, заметим, именно «Малой Руси», а не «Украины», как пытаются представить современные кандидаты украинских наук. Именно отсюда проистекало и само название той части русского народа - малороссы, которые проживали на территории Галицкой и Киевской Руси.

После его смерти Галицко-Волынское княжество перешло в совместное владение его двух сыновей Андрея Юрьевича и Льва Юрьевича, которые, опираясь на тевтонских рыцарей и мазовецких князей, начали борьбу против Золотой Орды и Литвы, которая закончилась их гибелью в 1323 г. Польские хронисты утверждали, что их наследником на княжеском престоле стал князь Владимир Львович (1323―1325), который был последним представителем Романовичей в Юго-Западной Руси, однако русские летописи факт правления этого князя не подтверждают.

После прекращения династии Рюриковичей королем «Малой Руси» стал сын мазовецкого князя Тройдена Юрий II Болеслав (1323―1340), который восстановил отношения с ордынским ханом Узбеком и признал зависимость от Орды. Поддерживая мир с Литвой и Тевтонским орденом, он одновременно испортил отношения с Венгрией и Польшей, и в 1337 г. совместно с монголами ходил походом на Краков. Смерть Юрия II положила конец независимости Галицко-Волынского княжества и завершилась его разделом между соседями. На Волыни правящим князем был признан сын великого литовского князя Гедимина Любарт (1340―1383), а в Галиции его наместником стал знатный боярин Дмитрий Детько (1340―1349). После его смерти польский король Казимир III Великий (1333-1370) захватил галицкие земли и начал войну с литовцами за Волынь, которая завершилась только в 1392 г. Итогом этой войны стало вхождение Галиции и Холма в состав Польского Королевства, а Волыни - в состав Великого княжества Литовского и Русского. Поэтому жалкие потуги нынешних украинских самостийников представить Галицко-Волынскую Русь в качестве второй колыбели украинской государственности не выдерживают никакой критики, поскольку эта государственность полностью растворилась на территории более мощных соседних государств.

Вопрос о том, почему именно Северо-Восточная Русь стала центром собирания русских земель, долгое время затмевала более частная проблема причин возвышения Москвы. Именно эта проблема является ключевой. Конечно, эти причины носили вполне объективный характер, а не были злым умыслом «клятых москалей», поскольку:

1) В отличие от черниговских, смоленских и галицко-волынских князей, князья Северо-Восточной Руси почти не участвовали в разорительной междоусобной войне 1230-х гг., унесшей жизни многих русских князей, бояр и дружинников.

2) К середине XIII в. князьям суздальской ветви удалось установить контроль над новгородским княжением, которое объективно оказалось более выгодным общерусским столом, нежели Галич, а тем более разоренный татарами Киев.

3) В отличие от Галиции и Волыни, непосредственно граничивших с Венгрией, Польшей, Литвой и Ордой, Северо-Восточная Русь не соприкасалась с Литвой и вплоть до начала XV в. между ними сохранялся своеобразный «буфер» в виде Смоленского княжества.

4) Именно владимирские князья были признаны «старейшими» князьями на Руси в самой Орде, и уже в XIV в. к великим владимирским князьям официально перешел титул «Великий князь всея Руси», прилагавшийся до этого только к киевским князьям.

5) Важным фактором стал перенос во Владимир, а затем в Москву митрополичьего престола, который занимал «митрополит Киевский и всея Руси».

6) Отрицательную роль в истории Галицко-Волынской Руси сыграло прекращение династии Романовичей, как одной из ветвей общерусской княжеской династии Рюриковичей, к чему, вероятно, приложила руку сама Орда.

Виды зависимости Руси от Золотой Орды

1. Экономическая:

Ежегодная выплата дани - «ордынский выход»

Другие повинности (например, необходимость служить в войске, участвовать в военных походах хана)

2. Политическая:

Княжение по ярлыку

Контроль за деятельностью князей

Вмешательство в порядок управления

Жестокая расправа с непокорными.

Князья по-разному реагировали на иго:

1. Даниил Галицкий - был за сотрудничество с Западом в борьбе с Золотой Ордой.
2. Александр Невский - за сотрудничество с Ордой, чтобы предотвратить набеги
3. Андрей Ярославович и другие – систематическое сопротивление, непрерывные небольшие восстания, но после Неврюевой рати, с которой боролся Андрей, он бежит сначала в Новгород, потом в Швецию, открытые сопротивления Орде прекратились.

Периоды зависимости Руси от Золотой Орды

1.Начало ига- наиболее тяжёлый период в истории Руси.

2.С 1263г. Александр Невский добился права самолично возить дань вО, предотвратив набеги баскаков.

3. 14 век- зависимость ослабевает после побед в Донского в Куликовской битве.

4. 15 век- постепенное освобождение от ига.

Причины побед Золотой Орды

• Строжайшая дисциплина в войске
• Гибкая тактика, наличие разведки
• Хорошая подготовленность воинов, современное по тем временах вооружение.
• Организация войска по десятичной системе. В десятках- родственники.
• Умелые руководители

Последствия ига:

Точки зрения на последствия ига Золотой Орды

• Н.М.Карамзин,В.О. Ключевский отмечали положительное влияние, сотрудничество Руси и Орды, благодаря чему быстрее закончилась раздробленность, установилась монархия.
• Н.И. Костомаров положительное видели только в том, что формировалось право, «единодержавие».
• Общая оценка современных историков (В.О. Ключевский, С.М.Соловьёв)- негативная. Иго принесло огромные разрушения и гибель людей.
• Л.Н.Гумилёв вообще отвергал наличие ига, считал это мифом.

Некоторые термины.

Иго- система политического и экономического господства ханов З.О. над Русью.

Орда - у тюркских и монгольских народов- военно-административная организация.

Курултай - народное собрание, совет старейших.

«Яса»- свод законов Чингисхана.

Улус - владение. Русь была улусом хана, а русские князья - его вассалами.

Ярлык - ханская грамота, дававшая право русским князьям на княжение в своих землях. Самое привлекательное было Владимирское княжение, т.к. владимирский князь имел право на старшинство.

«Ордынский выход»- выплата дани.

Бессермены- командующие ордынским войском

Баскаки- представители хана на Руси во время сбора дани

Периоды правления русских и князей и золотоордынских ханов

• 1. Вернувшись из Европы, Батый в 1243 г. образовал на Нижней Волге одно из крупнейших государств Средневековья -- Золотую Орду. Столицей государства стал город Сарай-Бату (близ современной Астрахани). Единство Орды держалось на системе жестокого террора.
• 2. Несмотря на длительный и разорительный характер монголо-татарского нашествия, Русь сохранила свою государственность, не была ассимилирована завоевателями. Стоявшие на более низкой ступени развития монголы не могли навязать жителям русских земель свой язык и культуру. Но Русь на долгое время оказалась в политической и экономической зависимости от ордынских ханов.

Политическая зависимость (вассальная) заключалась в том, что великим князем на Руси становился князь, получавший у хана Золотой Орды ярлык на великое княжение, за которым надо было ехать в Орду. Между князьями началась борьба за право обладания ярлыком (ханской грамотой). Ханы постоянно стравливали князей друг с другом, не давая никому чрезмерно усилиться.

Экономическая зависимость (данническая) состояла в том, что Русь должна была выплачивать тяжелую дань, которую надо было вносить серебром ежегодно. В 1254 г. монгольскими писцами («численниками») была проведена перепись русского населения для обложения данью. Единицей обложения являлось каждое хозяйство крестьянина и горожанина. Для сбора дани были созданы ордынские карательные отряды во главе с баскаками. Баскаки размещались по княжествам, контролировали жизнь в них, поддержание порядка, сбор дани. Неплательщиков брали в рабство. От налогов освобождали только духовенство; зная его влияние на население, земли духовенства охранялись. Церковные деятели пытались смягчить обстановку в стране, примирить враждующих князей.

«Пожалуй, именно в те страшные для Руси десятилетия середины XIII столетия был сделан окончательный выбор между двумя социокультурными моделями развития: между Востоком и Западом, между Азией и Европой. При всей условности такой дихотомии, она даёт общее представление об основной тенденции происходящих изменений, которые успели не только наметиться, но и получить дополнительный импульс извне. Теперь они будут совершаться во все нарастающем темпе и во все увеличивающихся масштабах, а через 300 лет получат логическое завершение в крайних формах деспотического правления далёкого потомка Александра -- Ивана IV. Пытаясь переложить ответственность за всю дальнейшую судьбу страны на одного человека, мы как-то забываем, что он в своём решении нашёл понимание и поддержку пусть не у всех современников, зато почти у всех потомков. Что же «внутри нас» заставило сделать такой выбор?

Прежде всего, не будем забывать, что Русь XIII века - по преимуществу общество традиционное. Традиции, обычаи - его незыблемая основа. Любая попытка изменить привычный ход вещей, нарушить раз и навсегда заведённый порядок неизбежно воспринимается трагически, ставит под вопрос само существование мира, в котором живёт человек. В условиях середины XIII века, видимо, как это ни парадоксально для нас звучит, большей угрозой для жителя Северо-Восточной Руси виделись представители западноевропейской цивилизации, нежели захватчики, пришедшие с Востока. Рыцари Ордена несли с собой новую жизнь. Было ясно, что вмести с ними шёл новый закон, новый городской быт, новые формы властвования. Европейские рыцари несли новую идеологию -католическую религию. А католики были так же нетерпимы, к своим православным «братьям во Христе», как и православные к католикам.

В отличие от беспокойных западных соседей Руси Золотая Орда была «своя». Судя по всему, монгольские ханы старались не вмешиваться во внутренние дела только что покоренной «орды Залесской» без особых на то причин. Система правления в монгольских улусах удивительно удачно «легла» на «модель» деспотической монархии, которая уже несколько десятилетий «апробировалась» на Северо - Востоке потомками Юрия Долгорукого. Реальная власть продолжала оставаться в руках своих князей, пусть и получавших теперь ярлыки на великое княжение из рук монгольских ханов. Зато жизнь - там, где она вообще осталась после нашествия, - была прежняя, хотя и тяжёлая. Но самое главное - монголы проявляли прямотоки завидную для европейцев веротерпимость. Так что выбор, сделанный Александром Ярославичем, невозможно рассматривать лишь как акт личной воли князя. За ним стояли реальные интересы народа и его внутренние психологические возможности, независимо от того, понятны ли они нам и считаем мы их достаточными для столь ответственного решения