Другой савченко

Священник Николай Савченко за призывы к миру на Украине регулярно получает угрозы от членов Санкт-Петербургской ячейки движения «Народный собор». 8 февраля несколько человек во главе с лидером движения Анатолием Артюхом пришли к нему на службу в Троице-Сергиеву Пустынь под Петербургом и начали угрожать. В интернете за подписью Артюха распространяются угрозы написать доносы на отца Николая на имя Святейшего Патриарха и в силовые ведомства и вынудить его уйти за штат и уехать из России. Отец Николай был клириком Русской Православной Церкви Заграницей, после объединения перешёл в клир Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви. Известен своими монархическими взглядами. 22 февраля он отслужил литию в память о войнах Добровольческой армии, погибших в Ледяном походе, годовщина начала которого отмечается в эти дни. Отец Николай разъяснил свою позицию в интервью «Правмиру».

– Почему вы решили выступить против войны?

– Война в Донбассе нарушает, наверное, все без исключения Заповеди Божьи, противоречит всей истории нашего государства и народа последних столетий, отбрасывает нас в темные годы княжеских междоусобиц Древней Руси.

Церковь первые 500 лет старалась по мере сил умиротворять междоусобицы на Руси, но сейчас все вернулось назад на 500 лет.

Эта война разжигает самые низменные человеческие страсти, надолго ссорит народы, семьи. Война отталкивает нас от других православных народов, ведь греки, православные арабы, румыны, болгары, молдаване и грузины сейчас находятся в сильнейшей степени недоумения при виде военных действий.

Война перечеркивает намерения нашей страны взращивать в своей жизни христианские нравственные принципы, ведь настоящая христианская нравственность не имеет ничего общего с ненавистью, насилием, гонением или войной. Кстати говоря, в этом году исполняется ровно тысяча лет первой русской междоусобице и убийству князей Бориса и Глеба.

– Это как-то связано с тем, что у вас украинские корни есть, к примеру, или родственники?

– Нет. Это никак не связано с тем, что у меня есть украинские корни. Хотя мои предки по отцу из Николаевской области Украины, а предки по матери из Белгородской области из ареала совместного проживания великороссов и малороссов. Однако национальные факторы здесь не действуют никак. Здесь влияют исключительно христианские и миротворческие убеждения.

– Почему вы вышли на «Марш мира»?

– До моего участия в «Марше мира» на Невском проспекте я приходил на сход на Исаакиевской площади в марте, однако в Петербурге все подобные мероприятия до «Марша мира» не были разрешены властью.

По правилам священнику следует воздерживаться от участия в политических мероприятиях, однако надо понимать, что миротворчество не есть политика сама по себе. Это чрезвычайно важно знать всем. Миротворческие действия не есть действия политические. Иначе пришлось бы признать слова Христа «блаженны миротворцы» политическим выступлением. Конечно же, это не так.

Ввиду того, что майский «Марш мира» в Петербурге был частью демонстрации разнородных политических сил и мог быть представлен как политический, мы, несколько православных верующих, вышли на Невский проспект отдельно от всех, сфотографировались с флажками Украины и прошли несколько сотен метров по тротуару Невского проспекта отдельно от всех остальных колонн.

Я был в рясе с крестом, и со мной было несколько православных христиан. Мы не знали, как иначе можно высказать свое неприятие той общественной ярости, что пылала вокруг с телеэкранов.

– Какова была реакция ваших прихожан?

– Большинство прихожан очень переживают происходящее, однако находятся в недоумении относительно того, как же надо поступать и где, на самом деле, правда. Многие понимают, что христианские нравственные принципы входят в явное противоречие с потоком военной пропаганды.

Надо сказать, что православное сообщество настроено менее воинственно, чем обычные среднестатистические нецерковные люди. И сразу после начала потока военной риторики количество прихожан и количество причастников во многих храмах Петербурга несколько снизилось. Это заметили многие священники.

Впервые за много лет устойчивый рост количества прихожан в храмах остановился и даже несколько обратился вспять. Многие верующие оказались в состоянии тяжелой скорби, уныния или, наоборот, гнева, и это повлияло на количество прихожан на службах. Я не могу говорить обо всей России, но для многих храмов Петербурга это, к сожалению, так.

Некоторые прихожане, хотя их меньшинство, целиком поддерживали и поддерживают войну в Донбассе. Любой разговор о мире на Украине сразу вызывал раздраженный ответ: «Какой может быть мир с фашистами и бандеровцами?»

И лишь недавно слова о необходимости примирения стали находить хоть какой-то отклик. С другой стороны, некоторые понимают тяжкий грех войны и ненависти и ждут народного прозрения.

– Какова была реакция правящего архиерея?

– Лично с архиереем у меня не было встречи и мне не передавали его мнение. Однако надо понимать, что отношение Русской Православной Церкви к войне на Украине неоднократно высказывалось Святейшим Патриархом и Священным Синодом.

Патриарх уже не раз говорил, что это война междоусобная по своему характеру, что она подобна братоубийственным войнам в Древней Руси, что Церковь не может и не должна принимать ни одну сторону, а должна, дословно, «быть над схваткой».

– Считаете ли вы высказывание своего мнения открыто политической деятельностью? И если нет/да, то почему?

– Миротворчество не есть политика. Так же, как проповедь любви к ближнему или мира с ближним не есть политическая пропаганда. И ведь проповедь Христа была отвергнута многими Его согражданами именно потому, что Он нес слово мира и любви.

А противники стремились к политической борьбе, к войне против Рима, этого своего рода Запада того времени. Они ждали мессию, который станет железной рукой покорять окружающие народы, своего рода Сталина. Христос же сказал, что царство Его не от мира сего.

И именно поэтому слово евангельское в сердцах людей оказывается сильнее всех политических устремлений. Оно универсально для всех времен и народов. И миротворчество – его неотъемлемая часть. Любая политика должна быть вторичной по отношению к миротворчеству, любви к ближним. Вначале жизнь по заповедям блаженств, среди которых «блаженны миротворцы», и лишь потом уже – политические дискуссии.

Мы должны нести мир между соседними народами и странами, между Россией и Западом, между националистами и либералами. Когда мне говорят, что национализм прекрасен, а либерализм – всегда зло, я предлагаю вспомнить, что Христа распяли как раз националисты. Христа распяли, прикрываясь политическими целями. Можно даже сказать, что Его распяли, объясняя это геополитикой.

В Евангелии говорится, что собрание, постановившее искать Иисуса, чтобы распять Его, объясняло это словами: «Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом… лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб ».

Из этих слов евангельских видно, что Христа повели на смерть настоящие политтехнологи без любви и мира в душе. Конечно же, у них в душах были очевидные страсти: гордыня и властолюбие, но прикрывались они национализмом и антизападными взглядами. Для них борьба против Рима-Запада была важнее Господа Бога. Распять Христа ради того, чтобы Рим не поработил народ их…

– Считаете ли вы своё мнение – мнением пастыря или мнением гражданина?

– Я бы не разделял положение гражданина и пастыря в данном случае. Надо помнить, что слова Священного Писания «несть власть аще не от Бога» (Рим. 13,1) не говорят о том, что всякое распоряжение властителя якобы от Бога. Это не так.

От Бога само первоначальное устроение власти, сам замысел власти, но не любая власть и не любые решения власти. Не от Бога власть главаря разбойников, власть коменданта концлагеря, не от Бога власть Каина над Авелем и власть преступника над жертвой. Также не от Бога и распоряжения о войне властителей разного уровня. Бывают справедливые войны. Но не эта.

– Каких политических взглядов вы придерживаетесь?

– Неприятие войны у христианина не зависит от его политических взглядов. Разжигать войну против братского народа – это грех при любых политических симпатиях. Священное Писание терпимо относится к разным типам государственного устроения. В первой Маккавейской книге положительно и похвально говорится о древнеримском республиканском устроении государственной власти.

Я имею свои предпочтения уже очень давно и не навязываю их никому. Не желая никоим образом на этом настаивать, я хотел бы упомянуть, что я считаю важным и полезным в будущем для России повысить роль Российского Императорского Дома и его главы Великой Княгини Марии Владимировны, законной наследницы Дома Романовых.

Кстати говоря, для боящихся этого в среде демократов, я хотел бы упомянуть, что это привнесло бы прекрасный синтез русской и православной традиции с европейским выбором нашей страны.

– Верите ли вы в стабилизацию ситуации на Украине?

– Несомненно. Однако это не будет делом быстрым. Уже нанесены глубокие раны. Но русский и украинский народы умеют прощать и залечивать раны. И мы, конечно, их залечим.

– Помогаете вы как-то беженцам с Донбасса? Или, например, Украинской армии?

– Священнику из России не следует так откровенно вставать на одну сторону противоборства, помогая армии Украины. Мы не должны давать повод подумать, что острым мечом может быть получена полная победа над войной и грехом. Священнику надо нести примирение. Что касается помощи беженцам из Донбасса, то это благое дело должны делать все по мере своих сил.

Коротко о себе: Мне 64 года. Пенсионер-оптимист.Сельский житель.Образование-высшее.
На сайте с февраля 2012 года.
Писать стихи начал очень поздно, так что могу считать себя "молодым", начинающим поэтом. Сайт пока нравится.Стараюсь знакомиться с произведениями тех авторов, которые посещают мою страничку. Понравившиеся произведения стараюсь всегда отметить рецензиями.
На рецензии к своим произведениям реагирую спокойно, творчески. Положительные отклики радуют.
Хотя это и любительский сайт мне очень важна оценка коллег по творчеству. Всецело поддержал-бы идею своеобразного кодекса общения, хорошие предложения для которого есть у некоторых авторов. Например у Анатолия Лесенчука ,
и особенно у Ариссы Росс
С уважением ко всем авторам и читателям сайта Николай Савченко.

Читатель!!!
Я с тобой не одинок
И коль забрёл ко мне на огонёк
Ты расскажи немного о себе,
и если нравятся мои стихи
Оставь свой след.А если нет,
Ну что-ж друг мой.
Иди ты, молча к себе домой.

По ссылке http://music.lib.ru/n/nekrasow_w_k/alb9.shtml#rossija вы можете послушать песню "Россия" на мои стихи в исполнении Виктора Некрасова.
Номинирован на соискание премии "Поэт года 2015". Номинирован на соискание премии "Поэт года 2016".

PS.Перепечатка материалов в интернет - изданиях
разрешена только с сохранением неизменного вида
материала, с указанием автора и гиперссылкой на
источник.Прошу читателей помнить о необходимости уважения к Законодательству РФ и нормам Авторского Права. Любое использование материалов,как в коммерческих так и в некоммерческих целях, допустимо только с согласия автора. При цитировании ссылки на источник обязательны.

Иерей Николай Савченко, один из тех считанных лиц, кто прошел все этапы истории приходов Русской Зарубежной Церкви открыто существовавших в России с 1990 по 2007 г. Немногие из российских чад РПЦЗ смогли перешагнуть через свою личную историю и убеждения и вместе со своей Церковью восстановить церковное единство. В 2006 г. о. Николай выступил на соборе в Сан-Франциско с докладом Восстановление евхаристического общения и преодоление разделений в церковной истории .

С 2008 по 2010 год о. Николай служил в Успенском соборе РПЦЗ в Лондоне. Приходы РПЦЗ в России прекратили свое существование в 2012 г. и о. Николай теперь служит в Санкт-Петербургской митрополии Московского Патриархата.

Предлагаемое вниманию читателей интервью показывает, что священнослужитель РПЦ продолжает традицию РПЦЗ, печалуясь о том, что представляет опасность для его родины.

О. Николай, то, что сейчас происходит на востоке Украины, для многих наших прихожан, и именно людей из Русской Зарубежной Церкви, очень созвучно с тем, что говорилось в прошлом, – тем идеалам, которые Белое движение перед собой ставило. И именно такое чувство, что вот – восстанавливается империя, при том, что в отличие, скажем, от послевоенного периода, империя именно православная. Что можно на это сказать? Как можно это прокомментировать? И Вы как именно священник Зарубежной церкви – сейчас в Московском патриархате, но человек, знающий нашу традицию, – занимаете тут несколько иную позицию, у Вас иной подход. Поясните его, пожалуйста, и прокомментрируйте то, что я сказал выше.

Конечно же, для христианина главной ценностью должна быть не империя, не военная мощь, не способность внушать страх и ужас перед соседями, а совсем другие ценности, и все мы понимаем, какие. Я бы даже сказал больше: вот этот вопрос важный, вот это искушение: внешняя сила – или доброделание, он уже не впервые встает перед христианами. Первый такой вопрос встал во время земной проповеди Спасителя, когда Он пришел принести Завет новый, а не быть мессией, с огнем и мечом покоряющим другие народы. И ведь мы знаем, какая опасность страшная была у народа иудейского в тот момент. Они воспринимали мессию как такого своего рода нового Сталина – или старого Сталина? – в общем, образ именно такой: то есть мощь, сила всесокрушающая, «нас боятся». И вот иудеи приняли веру в такого мессию, а веру во Христа отвергли, образ Христа отвергли, понимаете? И при этом, я хочу сказать, что ведь у иудеев того времени было даже больше оправданий местами чем у нас. Рим тогда оккупировал Иудею. Тогда Рим насаждал свои языческие идеалы. Мы сейчас в России слышим с экранов, как нам все время проповедуют вражду против Запада. А тогда Христос почему не проповедовал вражду против древнего Рима? Древний Рим был еще дальше от нравственного идеала, чем нынешний Запад… Нынешний Запад все-таки отчасти христианский, хотя бы отчасти. Древний Рим был совсем языческий. Иудея была полностью колонией. Мы никакие не колонии. Мы огромная мощная страна с тысячами ядерных боезарядов, с сотнями единиц доставки этих ядерных боезарядов. Кто нас может поразить, или пойти на нас войной? Ну, только безумцы. Поэтому мне кажется, что даже иудеи ветхозаветные имели больше оснований человеческих для того, чтобы враждовать против Рима, против Запада. Мы имеем нашу экономику, наш рубль твердый – а иудеи что имели? Только сикли – эти свои монеты, которые остались в ветхозаветном Храме, больше ничего. Все остальное – это валюта Запада. Поэтому вот я считаю, что мы встали теперь как раз перед таким же искушением: Христос – или лжемессия. Православие – или образ нового Сталина, огнем и мечом покоряющего и внушающего ужас. И я считаю, что многие из нас не смогли воспринять, правильно разрешить это искушение, что они заглотили эту наживку. И вот это очень опасно. И мне кажется, что нужно сейчас нам это осознать, понять и прекратить вот такую вражду против Запада. Она сильнейшая . И соответственно и вот эту братоубийственную войну. Ведь украинцы для нас гораздо ближе, чем для жителя Иерусалима были были галилеяне или тем более самаряне. Вот что важно. И удивительно, что сейчас вот это искушение в равной степени охватило как коммунистов, социалистов, так и, так сказать, белогвардейцев, которые тоже видят величие, мощь империи. Тем самым выясняется, что эта сеть искушения – она разом опутала всех, и в этом такое лукавство, в этом такой соблазн великий. Вот эту-то сеть и надо сбросить. Надо покончить с этой братоубийственной войной.

Спасибо, отче.

Даже знаете, я скажу так. Если мы посмотрим в одиннадцатой главе Евангелия от Иоанна слова первосвященника Каиафы, там сказано, он объясняет, что Человек сей – говоря о Христе, – много знамений творит. Если оставим Его тако, все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют народом сим… Я по памяти цитирую, простите. Получается, что Каиафа какую-то даже антизападную мотивацию внес в вопрос распятия Спасителя. То есть как бы во имя того, чтобы родина не была порабощена, прости Господи, он решил, что нужно распять Спасителя. Вот она, опасность, понимаете? И сейчас что-то подобное стоит перед нами. Вот в чем трагическая духовная суть вот этого явления – этой братоубийственной войны.

Спасибо, о. Николай.

Source: Беседовал диакон Андрей Псарёв

В Стрельне , публицист, автор статей по истории России в XX веке.

Биография

В 1990-е годы принадлежал к приходу РПЦЗ в России, входил в редсовет православного журнала «Вертоградъ» , извсестного своим весьма критичным отношением к Московскому Патриархату.

19 сентября 2000 года епископом Михаилом (Донсковым) был рукоположён в сан диакона .

17 декабря 2003 года включён в состав новообразованной комиссии РПЦЗ по диалогу с Русской Православной Церковью в качестве консультанта .

В мае 2006 года был участником IV Всезарубежного собора в Сан-Франциско , где выступил с докладом, в котором подробно изложилисторию преодоления церковных разделений, приводя примеры из Ветхого и Нового Заветов, истории ранней Церкви и Церкви Византийской. Он указывает, что вопрос церковного единства должен стоять выше личных интересов. Разделение несёт за собой грех и поэтому православным должна быть свойственна любовь к примирению. В церковной истории имеются примеры святых, которые во избежание разделения принимали унижение .

Вошёл в «Ассоциацию православных экспертов», возглавляемую публицистом Кириллом Фроловым .

Затем служил в подворье Русской Зарубежной Церкви в Санкт-Петербурге. В том же году сопровождал по российским епархиям Курско-Коренную икону Божией Матери - главную святыню Русского Зарубежья .

В 2012 году переведён в клир Санкт-Петербургской митрополии и назначен клириком храма Преображения Господня в Лесном .

15 апреля 2012 года организацией «Российский императорский дом» награждён медалью ордена Святой Анны. Грамота вручена и медаль лично возложена Марией Владимировной Романовой после молебна в Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора в Петербурге 24 апреля 2012 года .

В мае 2014 года переведён в Троицкий монастырь в пригороде Санкт-Петербурга, без священнической зарплаты .

22 февраля 2015 года отслужил литию в память о войнах Добровольческой армии, погибших в Ледяном походе, годовщина начала которого отмечается в те дни .

Получал угрозы от членов Санкт-Петербургской ячейки движения «Народный собор ». 8 февраля 2015 года несколько человек во главе с лидером Санкт-Петербургского отделения движения Анатолием Артюхом пришли к нему на службу в Троице-Сергиеву Пустынь под Петербургом и начали угрожать .

Публикации

• , 4 августа 2002
• , 8-12 декабря 2003
• // «Демографическое обозрение» 2015, № 1, с. 166-174
• на сайте pravoslavie.ru

Напишите отзыв о статье "Савченко, Николай Николаевич"

Примечания

Отрывок, характеризующий Савченко, Николай Николаевич

– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.

Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?

Когда иерей Николай Савченко заканчивал службу, известный "православный активист" Анатолий Артюх явился в храм с "группой поддержки" из пяти человек и в грубом форме потребовал прекратить проповедь мира на Украине, объяснив, что ополченцы сражаются с фашистами и бандеровцами, и называть это, как делает отец Николай, братоубийственной войной – значит выступать с антиправительственных позиций, чуждых русской идее. Петербургская "Новая газета" подробно описала инцидент, включая угрозы Артюха сделать все, чтобы Николая Савченко лишили сана, если он в двухнедельный срок не прекратит свои миротворческие речи с амвона и в интернете, а также ответ священника, который состоял в том, что "оценка войны как братоубийственной не является политическим заявлением" и что "миротворчество выше любой политики" .

Православный священник Николай Савченко около года назад был отправлен служить без зарплаты в Сергиеву пустынь в Стрельне за проповедь мира. Тогда его можно было видеть с украинским флажком в руках на Исаакиевской площади, а потом на большой демонстрации на Невском проспекте. Вокруг раздавались обличения "фашистов и бандеровцев", а он держал украинский флаг – как знак единения с братским христианским народом.

Яростная пропаганда противоречит принципам любви

– Я считаю, что это просто часть христианского исповедания. Поднятие украинского флажка в тот момент – это был знак, что необходимо прекратить вражду против братского, родственного нам украинского государства. Хотя фамилия у меня украинская – мой дед 100 лет назад переехал с Украины в Петербург, но я делал это не из родственных или политических соображений, а исключительно из христианских: из принципов мира, братских, христианских отношений между народами. Конечно, для меня стала неприемлема та ненависть, которая выплескивалась с телеканалов, из радиопрограмм, все это началось в конце февраля прошлого года и было настолько шокирующим, настолько противоречащим всем христианским принципам, что иначе и поступить было невозможно. Я, конечно, знаю, что очень многие христиане и представители духовенства понимали и сейчас понимают, что происходит что-то не то. Такое ожесточение, такая яростная пропаганда слишком уж противоречит принципам любви, бесстрастия, всепрощения, которые мы должны проповедовать. Особенно запомнилось, что все началось год назад в день Прощеного воскресенья. И вскоре после этого был первый миротворческий сход, на котором я увидел некоторых представителей духовенства и влиятельных мирян, другое дело, что они не были так заметны – я один был в рясе и с крестом.

Сейчас каждый должен иметь силу и смелость выступать от себя

​– Как вы к этому пришли?

– Я родился в Петербурге, долгие годы был чтецом, иподьяконом, потом дьяконом и, наконец, священником – но в представительстве Русской Зарубежной церкви , в Петербурге было ее подворье. Я был рукоположен в дьяконы и в священники преосвященным Михаилом, епископом Женевским и Западноевропейским. Но в нынешних условиях я стараюсь не ссылаться на мнение зарубежных владык, сейчас это несвоевременно, сейчас каждый должен иметь силу и смелость выступать от себя и не ставить под удар никого другого. И мое мнение как христианина, как священника – что эта война братоубийственная и что ее необходимо прекратить. Кстати, прекратить необходимо и пропаганду вражды против Запада – ведь ею в значительной мере подпитывается эта война, и это меня тоже сильно печалит.

В Зарубежной церкви привыкли, что государство никак не влияет на жизнь церкви

​– То, что вы начинали свой путь в Зарубежной церкви, много объясняет, она ведь долгие годы была более свободной. Как случилось, что вы находились именно в ее подчинении?

– По решению собора Русской Зарубежной церкви я в 2003 году был введен в состав комиссии по диалогу с Московским патриархатом, потом было торжественное объединение 17 мая 2007 года, но я еще некоторое время оставался в прежнем подчинении, а два года по благословению священноначалия служил в Лондоне, в храме Успения Пресвятой Богородицы, прямо на дороге из аэропорта Хитроу в центр Лондона. Потом я вместе с семьей вернулся в Россию и служил, пока не было принято решение о закрытии прихода Русской Зарубежной церкви. Все имущество передали храму военной части в Ленинградской области, а меня перевели на служение в Петербургскую митрополию. Если говорить о свободе – да, в Зарубежной церкви привыкли, что государство никак не влияет на жизнь церкви, держится на почтительном отдалении, дает церкви полную свободу и не предоставляет никакой помощи. У такого положения есть свои плюсы и минусы. Конечно, я с радостью наблюдаю, как в последнее время государство помогает церкви строить храмы и содержать церковные школы, передает храмы, все это прекрасно, и за границей все этому очень радуются. Поэтому вдвойне, втройне обидно, когда при таком росте церкви, распространении христианских заповедей мы вдруг спотыкается на ровном месте, на благоустроенной дороге, ведущей куда надо, – и делаем страшные ошибки. Еще год назад я был уверен, что такое невозможно – война на Украине, и теперь я убедился, что все первые миротворческие выступления были правильными – они предупреждали о тех опасностях, с которыми мы сейчас столкнулись. То есть мы даже не представляли всю глубину зла, греха, кровопролития, всего того, что сейчас происходит на Украине. И мы должны сделать все, чтобы это остановить.

Церковь должна себя явить некой силой, независимой от общественного помутнения

​– Вы сказали о правильной дороге, на которой мы вдруг споткнулись, – но, честно говоря, многие сокрушались, что еще в 90-е годы Русская православная церковь упустила шанс по-настоящему привлечь к себе сердца: когда закончились гонения, она сразу потребовала денег, зданий – вместо назревшего разговора о том, на что приходилось идти священникам в советские времена, чтобы хоть как-то сохранить служение в оставшихся храмах.

– В 90-е годы со стороны Русской Зарубежной церкви было много критики в адрес Московского патриархата, я считаю, во многом справедливой. А потом мы увидели, что Церковь растет, что русский народ приходит в Церковь с искренним сердцем, и это было настоящее движение, настоящий порыв исстрадавшейся души, и это тогда считали самым главным, а остальные вопросы – второстепенными. Конечно, Церковь унаследовала многие сложности с советских времен, но в какой-то момент Русской Зарубежной церкви стало понятно, что главные вероучительные вопросы разрешены, а все остальное может быть прояснено в дальнейшем диалоге. И я считаю, что сейчас этот диалог как раз и идет. И что примиряющий голос церкви должен звучать, что именно сейчас она должна себя явить некой силой, независимой от общественного помутнения.

Патриарх не присутствовал при выступлении Путина по поводу присоединения Крыма

​– Но как же быть с тем знанием, которое у нас есть о священниках, сотрудничавших с НКВД, с КГБ, –​ ведь от него так просто не отделаешься, а разговора об этом не было и нет.

– В Русской Зарубежной церкви об этом говорили очень много, но нам на это всегда отвечали, что такие разговоры мешают приходу людей к вере, к Богу. Это по-своему убедительно. Нужно знать меру, время и место для таких разговоров. Я помню, как праведной жизни владыка Лавр, много усилий приложивший к тому, чтобы две части Русской церкви объединились, он всегда обращал внимание только на принципиальные вопросы, а вопросы, которые касались вещей вынужденных, обусловленных советским временем, он считал второстепенными. В советское время была ситуация простая: безбожники и гонимая Церковь. Сейчас ситуация гораздо более искусительная: правительство, президент – православные, они на этом настаивают, говорят о необходимости следовать христианским заповедям. И вместе с этим – война двух православных народов! Что же это за христианские заповеди, как о них можно говорить! И что это за противостояние с Западом? Ведь это само по себе – не христианское учение.

Я считаю, что в этих искусительных условиях Церковь повела себя хоть и слишком тихо, но все же принципиально. Мы не можем упрекнуть священноначалие, что оно пошло на поводу у неправильных, с нашей точки зрения, действий общества, власти. Все-таки святейший патриарх говорит, что это война междоусобная, что Церковь должна быть над схваткой, что мы не должны принимать ни одну из сторон, – это очень важно. Он сравнивает эту войну с междоусобными войнами древности, причем говорит это не просто так, а президенту России Путину. Патриарх не присутствовал при выступлении Путина по поводу присоединения Крыма. Это знак того, что Церковь, пусть и тихим голосом, но все же пытается предложить свои христианские принципы. Другое дело, что средства массовой информации никак этого не повторяют, не хотят этого видеть, патриарх перестал появляться на экранах, вместо этого мы видим разгул национализма.

Флаг соседнего родственного государства – это не политика

​– И видим священников, которые снимаются в военной форме, оскорбляют украинцев, сейчас двое петербургских священнослужителей предстанут за это перед церковным судом.

– Совершенно верно, дух времени действует на людей.

– Вы столкнулись с гонениями после ваших миротворческих выступлений?

– Да, и тут меня многие спрашивали, почему я взял именно украинский флажок, а не флажок "Донецкой народной республики", на что я отвечал, что в кабинете патриарха флажок Украины стоит рядом с флажком России, а флага "Донецкой народной республики", никем не признанной, там нет. Так что я имел право взять флаг Украины, и вообще, держать флаг соседнего государства не является политическим действием. Священник участвует в политическом мероприятии тогда, когда он поддерживает политические лозунги, но флаг соседнего родственного государства – это не политика. На Украине сосредоточено две пятых приходов нашей Русской православной церкви, это наше братское государство.

Раньше священники пахали землю вместе с крестьянами

​– Как вы теперь существуете, когда вы лишены зарплаты и служите только по выходным?

– Я на самом деле к этому привык, в Русской Зарубежной церкви это принято. В будни у меня обычная мирская работа – я работаю в обычной компании менеджером по корпоративным клиентам, продаю товары строительного назначения, это не противоречит ни христианским заповедям, ни обычаям церкви. Раньше священники пахали землю вместе с крестьянами, и святые отцы "Добротолюбия" плели корзины на продажу.

– И апостол Павел жил трудами своих рук.

– Он шил палатки, обсуждал с учениками и другими христианами детали своего ремесла, все это разрешено, позволено. Так что я работаю по будням, служу на выходных, а по большим церковным праздникам беру выходные в счет отпуска и тоже служу, и уже долгое-долгое время получается так, что я работаю без выходных и без отпусков. Так что лишение меня зарплаты было не столь болезненно – ведь основной мой заработок все равно был на мирской работе. И это хорошо. Я считаю это очень важным – когда ты не видишь в церкви источника своего заработка. И митрополит Лавр, и другие архиереи Русской Зарубежной церкви очень одобряли такой стиль служения, хотя и относились к нему как вынужденному.

Милосердие – очень хорошее качество, и нам его надо развивать

​– В принципе, это обеспечение своей независимости. Кстати, вот вы служили в Лондоне, а ведь на Западе, насколько я знаю, христиане несут гораздо большую ответственность за свои храмы и приходы, выделяют на их содержание ощутимую часть дохода.

– Да, вы правы, если бы не Октябрьская революция, то же самое было бы и в России. Запад сейчас принято критиковать за отступление от христианских принципов, но там осталось много человеческого сострадания, и суммы, которые там жертвуются верующими – и неверующими, – они огромны. Они несравнимы с российскими пожертвованиями, у нас нет этого воспитания, в советское время милостыня считалась делом антисоветским – знаком того, что государство не может решить проблему само, за это давали срок. На самом деле милосердие – это очень хорошее качество, и нам его надо развивать. И вообще, на Западе есть много такого, чему мы должны поучиться, взять для себя.

Сначала думали отдать "Ягуар" настоятелю, но решили, что это будет соблазн

​– Мне кажется, у многих верующих – потребительское отношение к церкви, но есть и оборотная сторона – дорогие иномарки, на которых ездят пастыри.

– Таких пастырей не больше одного процента, другое дело что они очень заметны. Действительно, часто бывает, что какой-нибудь богач хочет купить себе новую дорогую машину, а старую – тоже роскошную – отдает батюшке. Часто священники ездят на чужих машинах, данных на время, но все равно это выглядит вызывающе. Когда я уезжал из Лондона, произошел тот самый случай: приехал прихожанин на "Ягуаре" и сказал, что хочет пожертвовать его церкви, что он купил себе новый. Собрался церковный совет и стал думать, что же делать с этим "Ягуаром". Сначала думали отдать его настоятелю, но решили, что это будет соблазн. Потом решили оставить на некоторое время, чтобы встречать архиерея, но решили, что это тоже будет соблазн. И тогда решили его продать. Конечно, мы не должны проповедовать терпимость к дорогим вещам. Я слышал такое мнение, что дорогие вещи духовенства – это знак величия Божья. Но ведь это не составляет сути христианского учения, это всего лишь оправдание, умелое или неумелое, а суть – в противоположном. Это отступление, за которое мы платим – тут же появляется духовное противодействие, бич Божий, который вразумляет нас, что так делать не стоит.

– Отец Николай, вы смотрели фильм "Левиафан"? Если да, то увидели ли вы там оскорбление церкви?

– Для меня этот фильм – религиозно-философский, все остальные смыслы второстепенны. Режиссер – я не знаю его лично, но он понимает суть христианства. И старается донести ее, он сострадает нашей родине в ее болезнях, в ее тяжелом наследии. Этот фильм – такое горькое откровение, горькая пилюля, которую нужно проглотить, чтобы исцелиться.

Церковь – это живой организм

​– Болезнь церкви там правильно обозначена?

– Многие говорят, что в церкви не может быть болезней, потому что это тело Христово. Но если мы откроем деяния Вселенских соборов , там в официальных документах найдем очень много выражений о терниях и болезнях в церкви. Церковь – это живой организм, она не только небесная, но и земная. В фильме болезнь и ее опасность нарисована правильно. Ведь там нет издевательства, насмешки, жесткой критики свысока, я воспринимаю эту картину как скальпель, который режет наш гнойник. И народ показан, выросший в атеизме, без церковного учения – все это плоды советского режима.

В поздней юности я совсем отдалился от церкви, но в 19 лет вернулся

​– Вы росли в советское время – как вы пришли к Богу? Или вы из церковной семьи?

– Мои родители – обычные советские инженеры, они совсем не были религиозными. Но моя бабушка – глубоко верующая христианка, она меня воспитывала, крестила, водила в церковь. Она ни одного дня не ходила в школу, читать научилась сама, по Евангелию, это у была ее единственная книга, при этом она была мудрым и рассудительным человеком, добрым, совестливым, и, конечно, я брал с нее пример. Так что церковное воспитание я получил – но не богословское. Мое церковное служение началось очень постепенно, в поздней юности я совсем отдалился от церкви, но в 19 лет вернулся, хотя и продолжал учиться в Политехе, потом работал, но по выходным и по праздникам я стал сначала чтецом, а потом дьяконом. В детстве и юности я очень много читал, занимался самообразованием и лишь недавно начал сдавать экзамены в духовной школе, сейчас заканчиваю диплом.

– Как случилось, что вы пришли именно в Зарубежную православную церковь?

– В 90-е годы различия между двумя Церквями были еще велики, я очень много читал и пришел именно туда. Это было не отторжение от Русского патриархата, а стремление к тому, к чему тогда призывала Русская Зарубежная церковь. А потом произошло чудо – ведь по сути маленькая и не очень влиятельная Зарубежная церковь, которая настойчиво указывала, критиковала, – в конце концов, она получила просимое.

Опасениями за их будущее и вызвано стремление рассказать, что нынешняя война – братоубийственная

​– Вы упомянули о своей большой семье – расскажите о ней.

– У меня пятеро детей, двое в детском саду и трое в школе, поэтому я вечерами много времени провожу с ними, помогаю с уроками, играю с младшими детьми, но, конечно, у меня не так много времени, чтобы съездить с ними куда-то в музей или за город – в выходные я тоже занят. Летом они с мамой выезжают на дачу, и тут я могу иногда приехать к ним на полдня – когда получается. Но я ни о чем не жалею, это нормальный для меня режим работы, он приносит успокоение и радость, ты чувствуешь, что твоя жизнь – насыщенная.

– Пятеро детей – вам не страшно за их будущее?

– Отчасти опасениями за их будущее и вызвано это мое стремление рассказать о том, что нынешняя война – братоубийственная, что ее необходимо прекратить. Наше общество не должно быть обществом войны, обществом противостояния с другими странами.

Мы недостаточно христиане, иначе бы не проглотили эту наживку

​– Почему люди оказались так беззащитны перед натиском пропаганды?

– Я задаюсь этим вопросом. Мне кажется, мы недостаточно христиане, иначе мы бы не проглотили эту наживку, такую дешевую и такую соблазнительную. Кроме того, я заметил, что еще задолго до войны в обществе стали насаждаться идеи о хорошем и якобы великом Сталине, о военной мощи как о главной ценности, о том, что нас должны все бояться, что Запад всегда хотел нас уничтожить и поработить. Я очень много разговаривал об этом с православными людьми, рассказывал им об истории, о том, почему мы не должны враждовать с Западом. Разве святые отцы XIX – начала ХХ века проповедовали против Запада – кто, где? Святой Игнатий Брянчанинов ? Святитель Феофан Затворник ? Он говорил только об опасности пришедшего с Запада коммунистического учения.

Каяться придется

​– Каким вы видите будущее России?

– В будущем нам будет стыдно за то, что происходит сейчас. Конечно, мы это осознаем, но важно, чтобы переосмысление произошло как можно скорее, чтобы поменьше успели натворить грехов. Чтобы нам в меньших злодеяниях и ошибках пришлось каяться. Но каяться придется. Конечно, обновление произойдет – а если нет, то нас ждут еще более тяжелые испытания. Я надеюсь, что придет понимание того, что христианский путь нашего государства не может идти вместе с этой братоубийственной войной.