Биография епископа иоанна. Епископ воскресенский савва(михеев александр евгеньевич)
Епископ Воскресенский Савва – один из ближайших помощников Святейшего Патриарха Кирилла по городу Москве с ответственностью за приходы её Юго-восточного церковного округа и за Новые территории, недавно присоединенные к столице, первый заместитель управляющего делами Московской Патриархии. Епископ Савва является также наместником московского Новоспасского ставропигиального монастыря.
С владыкой беседует главный редактор газеты «Православная Москва» протоиерей Михаил Дудко .
– Ваше Преосвященство! Самый простой и очевидный вопрос: что такое быть московским викарием?
– Моя задача обрисована моим титутлом: викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Есть много послушаний и благословений Его Святейшества, которые необходимо выполнять. Одной из главных обязанностей я считаю послушание наместника Новоспасского монастыря.
Это большой труд. Вы знаете, какая огромная нагрузка лежит на нашем Святейшем отце. Взяв на себя только ее часть, мы понимаем тяжесть креста, которую он несет на своих плечах.
– Вы ответственны за новые московские территории. Про них не многое известно рядовому жителю столицы. Даже светские люди иногда затрудняются сказать, какова цель их присоединения. Тем не менее, Церковь должна принимать решения светской власти. В чем специфика новых территорий по сравнению с тем, что делалось в старой Москве? Как с этой спецификой Вы работаете?
– Мы не обязаны следовать за светской властью во всем, но изменение административных границ – это ее право. Меня радует, что там много молодых священников. Мне нравится работать с моими благочинными. Они все очень энергичные. Все делается быстро.
А территория, наверное, больше всей старой Москвы. Многое нужно сделать. Я не видел генерального плана застройки, но Святейший Патриарх уже благословил зарезервировать около 150 участков для строительства новых храмов. Сейчас там действует 60, но надо быть готовым, что на эти земли придут новые жители.
Частично строительство происходит благодаря программе «200 храмов». Например, храм в городе Щербинка был включен в программу, и за несколько месяцев было сделано больше, чем за предшествующие 8 лет.
Продвигается строительство остро необходимых храмов в Троицке и Московском.
– Теперь программа будет переименована, наверное? Ведь с учетом новых территорий храмов будет не 200, а больше?
– Думаю, что программа изначально названа не совсем верно. Не надо ограничивать себя цифрами. Я думаю, надо было назвать программу, к примеру, «Путь к храму». Знаете пословицу: как корабль назовешь, так он и поплывет.
Задача не в том, чтобы построить как можно больше. Нас и так обвиняют, что мы везде ставим храмы. Но ведь в отмеченных мной городах и других населенных пунктах у людей большая жажда церковной жизни. Они мечтают о месте, где можно было бы спокойно собираться для молитвы. Существующих храмов явно недостаточно. Организуем звуковую трансляцию на улицу, по праздникам служим две-три Литургии. Все равно это не обеспечивает нужд верующих.
– Как Вы все успеваете? Это же огромные территории!
– Как я уже сказал, у меня есть хорошие помощники – благочинные, есть секретариат викариатства.
Кто будет платить?
– Вернемся в старую Москву, в Новоспасский монастырь, где мы сейчас находимся. Я ехал сюда на метро, доехал до станции «Пролетарская», она ближайшая к монастырю. Ее название, очевидно, рудимент богоборческой эпохи, и таких много. Есть горячие головы, которые говорят, что наши современные беды от того, что мы не изжили прошлое, в том числе и в названиях. Да и Вы сами вспоминали пословицу: как корабль назовете, так он и поплывет. Как Вы относитесь к переименованиям? Стоит нам тут копья ломать или просто нужно делать свое дело, не обращая на них внимания?
– Для тех, кто не хочет выходить на «Пролетарской», чтобы добраться до монастыря, есть станция «Крестьянская застава» (улыбается).
Если серьезно, я проблемой переименований занимался, когда в городе Ростове был наместником Спасо-Яковлевского монастыря. Адрес монастыря – улица Энгельса, 44. Поначалу казалось просто: поменяй вывеску и все. Выяснилось, что на самом деле это очень большая работа. И дорогостоящая. Всем предприятиям необходимо поменять документы с юридическим адресом, гражданам изменить прописку в паспорте и т.д. Даже переименовать небольшую улицу Энгельса оказалось не по карману. Просто не было средств в скромном бюджете провинциального города Ростов Великий.
Чтобы не тревожить налогоплательщиков, решили под официальным названием, почтовым, писать историческое. В нашем случае – «Бывшая Яковлевская».
У нас есть благое намерение все переименовать, очень хочется это сделать. А общество, люди относятся к переименованиям по-разному, но даже те, кто поддерживает, платить за это не хотят.
В столичной глуши
– Вы являетесь наместником столичного монастыря. Но ведь откроешь «Добротолюбие», и первое, что придет в голову: монашество в городе – это вещь вряд ли возможная. Тем не менее, есть хорошие добрые примеры людей, которые спасались в столицах и даже святыми становились. По Вашему опыту, что такое монастырь в городе? Как Вы выживаете?
– Есть пословица народная: не место красит человека, а человек место. В городе та же пустыня. Только еще более дремучая и глубокая, чем настоящая. Крикнешь: «Ау!» – а в ответ чаще всего тишина… Соседи по лестничной площадке рядом живут, не зная даже имени людей, которые находятся через двадцать сантиметров за стеной от них. Чем не глушь?
Я общаюсь с коренными москвичами, и многие не догадываются, что есть в Москве наш Новоспасский монастырь. Возможно, для нас это даже хорошо. Мы тоже почти как в пустыне.
Можно бы совсем закрыться внутри своих стен, никого не пускать, если решить, что нам открытость вредит. Стали бы отшельниками. Но можно и по-другому. Мешают тебе люди? Затвори двери своей кельи, сиди себе и занимайся богомыслием. Я братии своей это разрешаю. Закройся и молись – пожалуйста.
А люди стремятся в монастырь за духовной поддержкой. Придите вечером на службу: толпы стоят на исповедь. Наши священники, иеромонахи имеют множество духовных чад. Это свидетельство того, что мы нужны.
– Помнится, в одной из духовных книг говорилось, что монахами становятся по трем причинам: желая загладить грехи, стремясь к награде на Небесах или – это самое правильное – из любви к Богу. Какие цели у нынешних постриженников? Кто и зачем сейчас идет в монастырь?
– Я могу ответить за себя. Монашеское призвание было, во-первых, благословением. Во-вторых, я хотел служить Церкви всецело, без остатка. Хотел посвятить Богу всего себя, начиная с молодых лет. Наверное, через служение Церкви проявляется и любовь к Богу. Наверное. Для меня просто нет другой жизни, чем служить Церкви и в Церкви.
Наблюдая за приходящими в монастыри, могу сказать, что сегодня чаще ищут монашеской жизни, чтобы принести плоды покаяния. Я помню, что раньше приходили люди среднего возраста и моложе. Сегодня это пятидесятилетние и старше. Люди с жизненным опытом осознанно идут в монастырскую ограду чтобы очистить свою душу, исправить свои пути. У нас есть насельники под 80 лет. И пожилые ничуть не хуже молодых.
– Вы говорили в одном из интервью, что любите пробки. Едешь в машине – читаешь, размышляешь, молишься. Мирный дух – вопрос правильного отношения к жизненным обстоятельствам. Одного пробки выводят из себя, другой даже их использует во благо.
И все же монаху проще. Он вернулся в монастырские стены – и снова под защитой. А как сохранить дух мирен светскому человеку, который вынужден вариться в котле различных обстоятельств чуть ли не круглосуточно?
– Стяжание мирного духа – это вопрос всей жизни. Мне нравится молитва Оптинских старцев, которая помещена среди утренних молитв. «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день». Порой даже в монастыре себя трудно удержать в равновесии, не раздражаться. Себе в помощь я выработал такое правило: прежде чем принять решение, нужно сделать паузу. Тогда решение оказывается более трезвым.
– Утро вечера мудренее?
– Да. Получаешь информацию, должно пройти некоторое время, чтобы она улеглась. Потом решаешь окончательно. Это один из моих жизненных принципов, помогающих сохранить внутренний мир. Недаром сказано: «Поспешишь – людей насмешишь».
В Москве, кстати, этот принцип легче реализовать. Здесь люди не спешат. В провинции люди более энергичные. Здесь много начальства, инстанций. Пока дело дойдет наверх, пока спустится… Иногда оказывается, что и не нужно торопиться было.
– Сейчас обсуждается второй вариант положения о монастырях и монашестве. Дискуссия оживленная, есть критика. Связано ли это с кризисом монашества?
– Все говорят о кризисах: финансовый, внешнеполитический и так далее. Я не вижу серьезного кризиса с монашеством в современной Русской Православной Церкви. То есть, такого кризиса, например, чтобы закрывались и расформировывались монастыри в связи с отсутствием монахов.
Конечно, вопросы есть. Сейчас в жизни монастырей новый этап. Раньше молодежь шла туда, прочитав пару книжек, а сегодня монашеские призвания более осознанные. Да, был некоторый отток из монастырей тех, кто принял не вполне продуманное решение. И понял, что это не его путь. Сейчас идет меньше людей, но верных.
Думаю, положение будет полезно, в основном, наместникам монастырей, которые должны правильно строить жизнь обители.
Протоиерей Михаил Дудко
Кроме того, он руководит Юго-Восточным викариатством Москвы, работает в коллегии Синодального отдела по монастырям и монашеству, а еще и возглавил викариатство, куда вошли все храмы новых территорий столицы.
– Владыка, как правильно называется и что представляет собой это место вашей работы в Новой Москве?
– Пока оно какого-то специального названия не имеет. Просто викариатство новых территорий Москвы. Здесь 54 прихода, 62 священнослужителя, один женский монастырь - Зосимова пустынь. Состоит наше викариатство из трех благочиний. Одигитриевское - это бывший Наро-Фоминский округ, Ильинское - бывший Видновский округ, Никольское - бывший Подольский округ, точнее - то, что от него перешло к Москве.
Их возглавляют протоиерей Александр Балглей, протоиерей Евгений Сизов и иерей Петр Панов. Это замечательные священнослужители, которые достойно и быстро исполняют свое разнообразное служение на немалых территориях.
Так что можно уподобить их ангелам, имеющим крылья, - как символ быстроты исполнения воли Божией.
– А новые храмы на этих территориях нужны?
– Здесь живут около 200 тысяч человек. И пока число приходов в какой-то мере соответствует количеству населения. Но ведь некоторые храмы находятся в достаточно отдаленных селах, хотя теперь это уже Москва.
А есть, например, храм вместимостью 300 человек в поселке с пятитысячным населением.
То есть некое несоответствие между количеством людей и масштабом храмов наблюдается. Поэтому мы поднимаем вопросы о новом строительстве. В поселке Киевском уже намечено два участка, где будут строиться два новых храма.
В поселке Московском, где проживают несколько тысяч человек, тоже планируется строительство. Но все это требует немало времени и затрат. У нас ведь много всяких согласований надо пройти, да при этом еще остаться целым.
– Новоспасский монастырь, где вы наместником, возводился в те времена, когда никаких особых согласований не требовалось?
– Ну почему же? Вот, например, колокольня нашего монастыря - почти самая высокая в Москве, но все-таки не самая высокая. Ей не хватает одного яруса, поскольку строить выше кремлевской Колокольни Ивана Великого тогда не разрешалось. Тоже были свои условия и ограничения. Сейчас, кстати, мы готовим уникальный проект - хотим поместить на нашу колокольню 1000-пудовый колокол, который будет посвящен 400-летию дома Романовых. Ведь жизнь монастыря издавна связана с родом Романовых, здесь была их родовая усыпальница.
Мы уже заключили договор с колокололитейным заводом Шувалова в Тутаеве Ярославской области. Этот мастер самостоятельно восстановил древний процесс литья и льет очень хорошие колокола.
Средства требуются для такой работы немалые.
Сейчас продолжается их сбор.
Желающие стать участниками этого проекта могут внести свою лепту прямо в монастыре или через счет, который есть на нашем сайте http://www.novospasskiymon.ru.
– Монастырь ваш - старейший, а называется - Новоспасский, почему?
– Это первый монастырь в Москве, но судьба его удивительна. Он кочевал по разным точкам Москвы: сначала был на Даниловском Валу (где сейчас Даниловский монастырь), потом перешел в Кремль, а потом уже - на Крутицкий холм.
Изначально он был Спасским. Вот и Спасская башня в Кремле - свидетельство тому.
А потом перенесли монастырь - и люди стали говорить: «Спас на новом месте». Так и получился - Новоспасский. Адреса обители менялись, но неизменным оставался монашеский подвиг, который совершался в ее стенах.
– А сегодня кому и зачем нужны монастыри?
– Монашеские обители - это великое благо для Церкви и народа. Поскольку каждый монастырь - это своего рода центр духовной жизни. Одним своим присутствием он способствует решению сразу нескольких важных проблем.
Это и просвещение, и миссионерство, и социальное служение, и поднятие нравственной жизни на новый уровень.
И сегодня, как только открывается новый монастырь и начинается в его стенах монастырская жизнь, которая строится вокруг алтаря Господня и состоит в богослужении и молитве, так сразу же народ начинает идти туда за духовным советом и окормлением.
Самим фактом своего существования и совершением монашеского подвига монастырь уже вдохновляет людей на духовный путь, заставляет задуматься о жизни, осознать свою немощь греховную. Многие и не знают о том огромном социальном служении, которое ведут сегодня наши монастыри. Это и детские приюты, и работа по реабилитации людей, попавших в алкогольную или наркотическую зависимость, и всевозможная поддержка нуждающихся, опека болящих, разнообразные образовательные программы.
Огромный воспитательный потенциал для общества представляют собой история, архитектурный облик, культурный кладезь монастырских обителей. Это бесценно для самоидентификации народа, осознания своих духовных и исторических корней.
Вот почему так важно, чтобы современные люди больше знали о том, как живут монастыри, каковы их традиции и святыни.
– Но сегодня у нас так складывается ситуация, что и святыни православные, и сама церковная жизнь подвергаются все большим угрозам и атакам, как же защищаться?
– У нас есть один очень хороший и самый надежный способ, который спасает христиан столько, сколько есть христианство. Это Псалом 90: «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного…»
А еще читают молитву «Да воскреснет Бог, и расточатся врази…» Понимаете, все в руках Божиих. Ни один волос с головы человека не падает без воли Божией. Ну если пришли, атаковали вас, значит, вам такое испытание Господь послал.
Что же нам надевать бронежилеты? Нет. Надо положиться на волю Божию. Господи, вот как Ты мне благословишь жить дальше - в таком состоянии и буду жить. Если оградишь - то слава Богу! Надо обращаться к Богу с молитвой. А оружие не спасет никого. Если не будет на то благословения и промысла Божия.
(Владимир Николаевич Руденко)
Страна:
Россия
Биография:
В 1983-1988 гг. обучался в Новосибирском электротехническом институте (НЭТИ, с 1990 г. - НГТУ). По окончании института остался работать в научно исследовательской лаборатории, учился в аспирантуре (заочно). В 1994 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук по специальности «Радиофизика, включая квантовую радиофизику». До марта 1998 г. работал преподавателем на кафедрах Прикладной и теоретической физики и Антенных систем НГТУ, последние два года в должности доцента.
В 1996 г. проходил послушание в храмах и мужских обителях Новосибирской епархии , в 1997 г. посетил в качестве трудника Николо-Шартомский мужской монастырь в Ивановской обл. С сентября 1997 г. учился в Новосибирском православном богословском институте, закончил первый семестр. 6 февраля 1998 г. вновь прибыл в Николо-Шартомский монастырь на постоянное пребывание.
17 апреля 1998 г. в Казанском храме Николо-Шартомского монастыря архимандритом Никоном (Фоминым) пострижен в монашество с именем Иоанн в честь Иоанна Предтечи.
24 мая 1998 г. в храме Архангела Михаила в с. Архангел Комсомольского р-на Ивановской обл. архиепископом Амвросием (Щуровым) рукоположен в сан диакона, 4 октября в Преображенском кафедральном соборе г. Иваново архиепископом Амвросием рукоположен в сан пресвитера.
В 1998-2001 гг. заочно обучался в Московской духовной семинарии , в 2001-2005 гг. - в Московской духовной академии. В 2006 г. в Московской духовной академии защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата богословия на тему «Опыт построения догматической системы по творениям святого Василия Великого».
В 1998-1999 гг. - преподаватель в Ивановском православном богословском институте апостола Иоанна Богослова. С 1999 г. - первый проректор института. В 2001-2005 и 2007-2009 гг. - директор школы-интерната для мальчиков при Николо-Шартомском монастыре. В 2000-2005 гг. преподавал в Ивановском государственном университете и Шуйском государственном педагогическом университете, в 2005-2014 гг. - в Алексеевской Иваново-Вознесенской православной духовной семинарии.
В июне 1999 г. назначен и.о. настоятеля строящегося храма в честь Всех святых при Ивановском государственном университете. В 2005-2006 гг. - настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в г. Иваново. С 2009 г. - благочинный Воскресенского собора г. Шуя.
С 2011 г. - благочинный Николо-Шартомского монастыря.
Решением Священного Синода от 16 апреля 2016 г. (журнал № 6) избран епископом Воркутинским и Усинским.
20 апреля 2016 г. за Литургией в храме свт. Николая Чудотворца с. Алферьево Тейковского р-на Ивановской обл. епископом Шуйским и Тейковским Никоном возведен в сан архимандрита.
Патриаршим указом от 20 июля 2018 г. освобожден от должности настоятеля храма Живоначальной Троицы в Свиблове г. Москвы. Распоряжением Святейшего Патриарха Кирилла от 27 июля освобожден от управления Северо-Восточным викариатством и назначен управляющим Юго-Восточным викариатством, викариатством Новых территорий г. Москвы, а также благочинием ставропигиальных приходов и Патриарших подворий в Московской области.
Образование:
1988 г. - Новосибирский электротехнический институт.
2001 г. - Московская духовная семинария (заочно).
2005 г. - Московская духовная академия (заочно).
Московская духовная академия
Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина
Пермь , РСФСР , СССР
Епи́скоп Са́вва (в миру Александр Евгеньевич Михеев ; 10 мая , Пермь) - епископ Русской православной церкви , епископ Воскресенский , викарий Святейшего Патриарха Московского и всея Руси , первый заместитель управляющего делами Московской Патриархии , наместник Новоспасского ставропигиального мужского монастыря города Москвы .
С 31 декабря 2011 года назначен управляющим Юго-восточным викариатством (в границах гор. Москвы) и викариатством в пределах новых территорий гор. Москвы .
Биография
19 мая 1986 году крещён священником Сергием Серебряковым в храме святителя Николая, архиепископа Мирликийского, в Касимове Рязанской епархии.
В 1987-1997 годах обучался в средней школе. Сразу же по её окончании поступил на 1 курс Московской духовной семинарии.
Во время обучения в семинарии, на 4-м курсе, 28 декабря 2000 года была совершена хиротесия во чтеца ректором МДА архиепископом Верейским Евгением (Решетниковым) .
В 2001 году по окончании МДС был направлен в распоряжение митрополита Рязанского и Касимовского Симона (Новикова) . Назначен преподавателем литургики и гомилетики в Рязанское духовное училище и одновременно секретарём-референтом митрополита Рязанского и Касимовского.
27 ноября 2001 года митрополитом Рязанским Симоном пострижен в мантию с именем Савва , в честь преподобного Саввы Освященного , в храме апостола и евангелиста Иоанна Богослова при Рязанском духовном училище.
Архиерейство
Решением Священного Синода от 30 мая 2011 года (журнал № 45) избран епископом Воскресенским , викарием Московской епархии .
31 декабря 2011 года распоряжением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла преосвященному Савве поручено управление Юго-восточным викариатством (в границах Юго-восточного административного округа гор. Москвы) и викариатством в пределах новых территорий , включённых в административные границы гор. Москвы .
6 апреля 2016 года избран в члены Президиума ВРНС .
Сочинения
- Кандидатское сочинение: Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь Ярославской епархии (история, архитектура, святыни)
- Преподобный Авраамий Ростовский - к вопросу о времени жизни.
- , 2008
- Савва (Михеев), игумен. Вся жизнь - служение Церкви [беседа с протоиереем Борисом Сабининым] // Ярославские епархиальные ведомости декабрь. 2008 г., декабрь. С. 33-35.
- Савва (Михеев), игумен. Пример святого благоверного князя Василька // Ростовский вестник. 2009 г., 13 марта. ["Возрождение", № 11]
Напишите отзыв о статье "Савва (Михеев)"
Примечания
Ссылки
- // Патриархия.Ru
- // Открытая православная энциклопедия «Древо»
- на сайте Спасо-Яковлевского Дмитриева монастыря
- журналу «Наследник »
- // «patriarchia.ru »
Отрывок, характеризующий Савва (Михеев)
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.
В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
