ПОНЯТИЕ О ТАИНСТВЕ

Покаяние есть таинство, в котором исповедующий свои грехи, при видимом изъявлении прощения от священника, невидимо разрешается от грехов Самим Иисусом Христом (Катехизис).

НАЧАЛО УСТАНОВЛЕНИЯ ТАИНСТВА

По своему началу покаяние, как и другие таинства Православной Церкви, есть учреждение Божественное. Благодать вязать и решить грехи была обещана апостолам Иисусом Христом еще во время Его земной жизни. Так, Господь в беседе о прощении согрешающим говорил апостолам: «Елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси, и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех» (Мф. 18, 18). Эта благодать и была преподана апостолам и их преемникам Иисусом Христом по воскресении, когда он часто беседовал с учениками об устройстве Своей Церкви и учреждал для нее таинства. Однажды, явившись ученикам после воскресения, Спаситель сказал: «Мир вам: якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы. И сие рек, дуну и глагола им: приимите Дух Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся» (Ин. 20, 21—23). Здесь благодать и власть вязать и решить грехи названа Духом Святым, и, таким образом, разрешение или удержание их представляется делом Божиим. В этом и состоит таинство.

ИСТОРИЯ ЛИТУРГИЧЕСКОЙ СТОРОНЫ ТАИНСТВА

О таинстве Покаяния у христиан апостольского времени мы находим указания в книгах Священного Писания (Деян. 19, 18; Иак. 5, 16). По объяснению толкователей, эти места Свящ. Писания показывают, что исповедь была общеизвестна христианам апостольского времени и что они исповедовали грехи свои пред строителями таин Божиих (1 Кор. 4, 1). Уже в апостольский век исповедание грехов, смотря по обстоятельствам, было или тайное, или открытое, публичное. Публичное покаяние требовалось от тех христиан, которые своими грехами производили соблазн в Церкви.

Исповедание грехов соединялось с духовными наказаниями, которые были трех видов:

1) лишение на определенное время права делать приношения и участвовать в причащении (назначалось за менее важные преступления);

2) за более важные грехи Церковь запрещала присутствовать на собраниях верующих, особенно при литургии.

3) Высшей степенью наказания за грехи тяжкие (убийство, прелюбодеяние), соединенные с нераскаянностью, было исключение из числа верующих. Виновных епископ изгонял из собрания. И только если они высказывали искреннее раскаяние, епископ, по ходатайству диаконов, дозволял им посещать собрания верующих вместе с оглашенными, а потом допускал в число кающихся.

К концу первой половины III века публичное покаяние оформляется уже в виде особого, точно определенного правилами Церкви чина принятия в Церковь христиан, своими преступлениями расторгших с ней общение. Поводом к этому послужило гонение императора Декия. Во время тридцатилетнего покоя, предшествовавшего этому гонению, стало заметно ослабление первоначальной живой веры и чистой нравственности как в рядовых христианах, так и в церковном клире. Поэтому неудивительно, что в гонение Декия оказалось много падших (отрекшихся от Христа). Это немаловажное само по себе явление послужило началом спора о падших. Повод к возникновению этого спора подали отчасти сами падшие, думавшие недостаток покаяния восполнить свидетельствами исповедников, отчасти исповедники, без надлежащего внимания и разбора дававшие свидетельства и, наконец, отчасти и сами пресвитеры, которые не всегда осторожно принимали падших в общение с Церковью. В Церкви Карфагенской и Римской в III веке возник даже раскол, произведенный Фелициссимом (в Карфагене) и пресвитером Новацианом (в Риме). Фелициссим образовал партию своих сторонников, стоявших за принятие всех падших без покаяния. Новациан же вдался в другую крайность, утверждая, что падших нельзя вовсе принимать в общение с Церковью, ибо тогда она перестала бы быть святою. На созванных при таких обстоятельствах Карфагенском и Римском Соборах было определено принимать в общение с Церковью чрез публичное покаяние тех отпавших от веры христиан, которые принесли жертву идолам или воскурили им фимиам, или же путем подкупа получили фальшивые свидетельства о принесении ими жертвы идолам, наконец, к этому классу были присоединены после гонения Диоклетиана предатели, выдававшие гонителям книги Священного Писания, церковные синодики (диптихи) и своих собратий христиан.

Все указанные лица, расторгшие общение с Церковью, если искренне желали снова возвратиться в Церковь, приходили к пресвитеру-духовнику с изъявлением своего желания. Духовник, убедившись в искренности желания пришедших, вносил имена их в церковный список для общего сведения и поминовения при богослужении, возлагал на них руки в свидетельство разрешения их от отлучения и принятия в число кающихся, и отпускал их. Принятые таким образом в число кающихся, они пребывали потом вне церкви в подвигах поста, молитвы и милосердия. Являясь же в церковь, они должны были пройти четыре степени публичного покаяния (епитимии): плачущих, слушающих, припадающих и купностоящих.

Кающиеся плачущие могли входить только во внешний притвор (портик) храма, вне врат храма, где с плачем умоляли верных, и особенно предстоятелей Церкви, помолиться о них. Эта степень была подготовительной и как бы введением к собственно церковному покаянию (Григорий Чудотворец, 11 пр.; Василий Великий, пр. 22).

Слушающим дозволялось входить во внутренний притвор храма, стоять вместе с оглашенными, слушать с верными пение и чтение Священного Писания и поучения в продолжение первой половины литургии, после чего они выходили вместе с оглашенными (Первый Вселенский Собор, 11 и 12 пр.).

Кающиеся третьей группы — припадающие — стояли в самом храме, в задней его части, и участвовали с верными в молитвах о кающихся, внимая им, падши ниц. По окончании этих молитв они, преклонив колена и получив благословение от епископа, удалялись из храма.

Купностоящие стояли с верными до конца литургии, не приступая только к Евхаристии (Первый Вселенский Собор, 11 пр.; Анкирский собор, 4 пр.).

Во все продолжение времени, назначенное для исполнения епитимии кающимися, Церковь возносила за них молитвы в храме между литургией оглашенных и литургией верных (Лаодикийский Собор, 19 пр.). По содержанию своему они почти не отличаются от тех молитв, которые читаются в настоящее время пред исповедью. Одна из этих молитв сохранилась в (конце) литургии апостола Иакова, а другая в Постановлениях апостольских (VIII, 9).

Заключительным моментом покаяния по исполнении епитимии было то, что прошедшие все степени покаяния, в более или менее продолжительное время, публично кающиеся исповедовали свои грехи пред всей Церковью во главе с епископом и получали разрешение, обыкновенно в четверг или пятницу Страстной седмицы, чрез возложение руки епископа и чтение разрешительной молитвы, и допускались к Евхаристии. Самое принятие кающихся в Церковь было не только общественным актом, но и входило в состав общественного богослужения и совершалось торжественным образом.

После окончания гонений Церковь в период мирного ее существования (в IV веке) распространила публичное покаяние не только за отпадение от веры, но и за другие преступления: идолопоклонство, блудодеяние, убийство, еретичество.

Наряду с публичным покаянием (общественным), в древней Церкви было в обычае и частное покаяние, или исповедание грехов пред одним только епископом или пресвитером. Оно совершалось по желанию кающегося и состояло в открытии грехов и разрешении их с молитвою и возложением рук. О частном покаянии говорят Климент Римский, Ориген, Киприан и др. Климент Римский увещевает не стыдиться исповедовать тайные грехи настоятелю, чтобы от него, при помощи слова Божия и наставлений, получить исцеление. Ориген говорит, что для грешника, жаждущего оправдания пред Богом, — средство его стяжать и находить врачевство состоит в исповедании своего греха священнику Божию.

Практика публичного покаяния продолжалась в Церкви до конца IV века. При Константинопольском патриархе Нектарии (398 г.) была отменена должность пресвитера-духовника, а после этого постепенно уничтожились степени покаяния и обряды, которыми сопровождалось принятие в число публично кающихся. К концу периода Вселенских Соборов (VIII—IX век) публичная исповедь окончательно исчезает и заменяется тайной.

Побуждением к отмене общественной (публичной) исповеди и замене ее тайной было то, что общественная исповедь, столь благотворная в древние времена при строгости нравов того времени и ревности к благочестию, казалась тягостною для христиан последующего времени. Многие начали избегать ее из-за стыда или скрывали свои грехи. Кроме того, грехи, открываемые всенародно, могли послужить в соблазн для некоторых немощных христиан. А потому, чтобы врачевство для одних не обратилось в погибельный яд для других, Церковь, во избежание этой опасности, заменила публичную исповедь тайной.

В X—XII вв. в Восточной Церкви покаяние и исповедь принимают те формы (духовничество духовников-священников из монашествующих и мирских и тайная исповедь), в каких они существуют потом целые века, и существуют по настоящее время, с правом духовника налагать тайную или открытую епитимии на тех христиан-грешников, которые прежде подвергались публичной исповеди.

ИСТОРИЯ ЧИНОПОСЛЕДОВАНИЯ ТАЙНОЙ ИСПОВЕДИ

Существующий в настоящее время в Русской Церкви чин исповеди (помещенный в Требнике) имеет своим источником греческие чины, выработанные в XVI—XVII вв. На последние же большое влияние оказало древнейшее чинопоследование тайной исповеди под названием Номоканона Иоанна Постника, приписываемое Иоанну, патр. Константинопольскому, жившему в VI в. (+ 596 г.). В Русской Церкви в XV—XVII вв. чин исповеди существовал во множестве разнообразных и весьма обширных редакций, имея в основе чин исповеди Иоанна Постника. В XVII в. был издан печатанием сначала в Киеве (1620), затем в Москве (1639 и 1658 гг.) краткий чин исповеди, который с конца XVII века (после издания 1685 г.), после некоторых дополнений (дополнен покаянными тропарями, разрешительной молитвой из Требника Петра Могилы: «Господь Бог наш Иисус Христос» и увещанием к кающемуся) остается без изменения и до нашего времени.

ОСНОВНОЕ ДОГМАТИКО-НРАВСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ И НАЗНАЧЕНИЕ ТАИНСТВА ИСПОВЕДИ

Крещение и покаяние. Чрез таинство Крещения — «баню пакибытия», купель новой, обновленной жизни, человек получил залог «оправдания» — правды, праведности, чрез таинственное прощение грехов, душою своею «просветился» и телом освятился. Для борьбы с грехом, вытесненным, изгнанным как бы на периферию его естества, он в таинстве Миропомазания получил благодатные силы, и в таинстве Евхаристии — «освящение» тела и души. Но через грехи, которые совершает человек после этих таинств, он лишается благодатных сил, чрез «средостение» (преграду) греха лишает себя жизни в любви Божией, ставя свою отъединенную эгоистичную волю выше воли Божией и любви к Богу и человеку. И вот для очищения от грехов, соделанных после крещения, и для возвращения благодатных даров Господь установил таинство Покаяния, которое святыми отцами называется вторым крещением.

Какие же основные моменты покаяния?

В области чувства и сознания — это «сокрушение о содеянных грехах», суд совести, осуждение своего греховного прошлого, омерзение грехом, ненависть ко греху и (в результате чего — в области воли) желание и решимость порвать с этим греховным прошлым, решимость отказаться от греховного направления своей воли, твердое обещание впредь блюсти себя от грехов и исправить свою жизнь. И все это должно быть соединено с горячей молитвой к Богу о прощении грехов и освобождении от греха как внутренней силы, живущей в человеке.

Значение исповеди пред священником. Завершением этого душевного перелома и перерождения человека является исповедь пред священником, когда пред священником как свидетелем («аз точию свидетель есмь») и вместе врачом открываются сокровенные раны совести, весь стыд греха. Здесь завершается эта духовная ломка, окончательный духовный перелом, который делает человека достойным Божественного благодатного прощения чрез разрешительную молитву от священника. Ибо только Бог в Его чудодейственной помощи, подаваемой в таинстве (исповеди), силен действительно убелить, как волну, ищущую Его душу, Своим чудотворным прикосновением убить в душе грешника власть греха, дать обессиленной грехом душе успокоение и мир, и силу. Здесь Христос «невидимо предстоит приемля исповедание» (чрез «свидетеля») и прощает грех, и Дух Святой нисходит и опаляющим огнем Своим очищает душу кающегося.

Но чтобы быть возрожденным в таинстве Покаяния, человек сам должен приготовить свое возрождение. Без этого и таинство не может произвести на него своего действия.

«Приступая к доброму Врачу, — пишет преподобный Ефрем Сирин, — грешник должен со своей стороны принести слезы — это наилучшее врачевство. Ибо то и угодно Небесному Врачу, чтобы каждый собственными слезами врачевал себя и спасался, а не невольно претерпевал только спасение. Прежде чем приступить к благодати, человек наперед должен сам произвольно удалить из себя все греховное, должен разрушить в себе начало греха (чрез раскаяние), чтобы благодать могла насадить в нем начало новой жизни».

Сердечное сокрушение и исповедание своих грехов создают условия к возрождению человека благодатью Божией.

«А если исповедующийся недостаточно проникнут покаянным намерением, а духовник прочтет над ним разрешительную молитву, тогда что? — Тогда может случиться, что когда духовный отец будет произносить: “прощаю и разрешаю”, Господь скажет: “а Я осуждаю”» (свт. Феофан Затворник).

Посылаемая чрез таинство помощь Божия — благодать — есть естественное следствие скорбного вопля к Богу души, ищущей спасения, и твердой решимости не грешить, а не результат формального обряда исповеди; ибо любящий Господь всегда близ человека и постоянно «жаждет, Благосердый, нашего спасения и простирается дать прощение ищущим Его усердно и с любовию работающим».

СВЯЩЕННИК КАК СОВЕРШИТЕЛЬ ТАИНСТВА ПОКАЯНИЯ

Исповедь есть испытание и проверка пастырской любви. «Исповедь для священника, — пишет святой праведный Иоанн Кронштадтский, — есть подвиг любви к своим духовным чадам, любви, не взирающей на лица, долготерпящей, милосердствующей, не превозносящейся, не гордящейся, не ищущей своих си (своего спокойствия, корысти), не раздражающейся, все терпящей, николиже отпадающей».

Здесь-то выявляется, каков священник: пастырь он или наемник, отец или чужой для своих чад.

«Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! — пишет Иоанн Кронштадтский. — Сколько от врага препятствий! Как тяжело согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом! Как слово оскудевает! Как источник слова заграждается в сердце! Как язык изменяет и разум! О, сколько нужно приготовления к исповеди! Сколько надо молиться об успешном прохождении этого подвига!» «А какое невежество духовных чад!.. Не знают Троицы, не знают, кто Христос, не знают, для чего живут на земле. А грехопадений-то?..» «О, какая великая любовь нужна к душам ближних, чтобы достойно, не торопясь и не огорчаясь, с терпением исповедовать их».

Любовь священника, или, что то же, истинная ревность о спасении душ, исполнена терпения, кротости и твердости (при наставлениях). И сам священник, который при исповеди есть судья и ценитель нравов и жизни других, должен, как человек Божий, преуспевать в добрых нравах, благочестии и чистоте жизни; жизнь его должна служить примером тех добродетелей, которых он требует от кающихся. «Чиста должна быть та рука, которая хочет омывать нечистоты других». «Священник должен прежде всего сам очиститься, — говорит Григорий Богослов, — потом очищать других, прийти к Богу, а затем других приводить, освятиться, а после освящать, сделаться светом, а потом других просвещать». «Если мы будем иметь добродетели, — пишет Иоанн Златоуст, — если будем кроткими, смиренными, милостивыми, чистыми, миротворцами, то мы взирающих на нас привлечем этим не менее, чем и чудесами, и добровольно все устремятся к нам». Но если священник надевает личину добродетели, ласкосердствуя по отношению к пасомым, и в то же время скрывая свою нечестивую жизнь, то нечестие его, всегда открытое пред Богом, не скроется и от людей. Душа пастыря чувствуется пасомыми. Только то, что от сердца исходит, может иметь влияние на сердце. Какой священник может от сердца убеждать оставить грехи, когда сердце его находится в рабстве греху?

О, как священник должен быть утвержден в добродетели!

Бесчисленное множество искушений предстоит ему, как в жизни, так и при исповеди.

Ибо часто бывает с человеком-христианином, когда он, прежде с ужасом отвергавший искушение, перестает бояться его, слыша и видя множество людей, подвергающихся тому греху, который приражается к нему в искушении. Из всех же грехов скорее всего приражается зараза от грехов против целомудрия, которые приходится священнику выслушивать на исповеди; и большая борьба предстоит священнику со всякого рода воспоминаниями и худыми помыслами. Священнику необходимо иметь непрестанное трезвение над чувствами и очищать свою совесть возможно более частой исповедью. Священник, пренебрегающий своей собственной исповедью, никогда не будет иметь благодатной силы поучения людей покаянию и исповеди.

Трезвение, бодренность и молитвенность священника-духовника. Огромное значение для возрастания в добродетели имеет молитва.

Пастырь — это постоянный молитвенник. Внутренняя постоянная молитва — условие пастырской силы. Ею пастырь призван овевать всякого приходящего к нему (незримо для этого последнего, но зримо для Бога и для Ангелов, радующихся этой молитве, и ощутимо для сил зла, опаляемых ею). Тогда даже его и малое слово будет «с солью», убедительным, перерождающим. Истинный иерей есть самособранный, непрестанно бодрствующий в молитве человек, всей своей жизнью, всеми словами и поступками осоляющий мир. Имеющий духовное содержание пастырь является источником воды живой для душ, ищущих не отвлеченных поучений догматам или морали, но раскрытия небесной реальности веры.

Каким должен быть священник-духовник, говорится в помещенном в Большом Требнике (гл. 12) «Предисловии и сказании, о еже како подобает быти духовнику». Здесь мы читаем: «Приемляй помышления человеческая, должен есть быти образ благ всех, и воздержник, смирен и добродетелен, моляся на всяк час Богу, да подаст ему слово разума, во еже исправляти притекающия к нему. Прежде всех (всего) должен есть сам постити среду и пяток всего лета, якоже божественная правила повелевают: да от нихже сам имать, и иным повелевает творити. Аще же сам невежа, и невоздержник, и сластолюбец сый, како иных добродетелей может учити? Но и кто неразумен может послушати его, о нихже имать глаголати, зря его безчинника и пияницу, и иных учаща не упиватися, или ину некую добродетель проходити, юже сам не творит? Очи обо ушес вернейше, глаголет Божественное Писание. Темже внимай себе, о духовниче! Зане, аще погибнет едина овца нерадения ради твоего, от рук твоих изыщется. Проклят бо (глаголет Писание [Иер. 48, 10]) дело Господне с нерадением творяй».

Опыт духовный. На священнике лежит обязанность духовного окормления кающихся. Он исследует сокровенные изгибы души, тайные движения и помышления сердца, рассматривает все его уклонения и чрез это узнает, как глубоки язвы душевные, открывает начало болезней (какая главная страсть борет человека), отыскивает средства к духовному уврачеванию их и с полной уверенностью предписывает, что нужно делать и чего избегать. Для этого священнику крайне необходимо приобретать познание собственного сердца и вообще человеческой природы, приобретать собственный духовный опыт, а также и знания, путем чтения Священного Писания, писаний и житий святых отцов и подвижников Церкви и др.

Большая ошибка пастыря думать, что всякий, идущий к нему исповедоваться, тем самым ниже его духовно стоит и, следовательно, имеет нужду в поучении. Бывают исповеди такие покаянные, глубокие, что пастырю остается одно: благодарственно, безмолвно прочесть разрешение, поучаясь силе покаяния человека и милости Божией к человеческой душе. После таких исповедей истинный пастырь всегда чувствует небесную радость в сердце (Лк. 15, 7). Но бывают иные исповеди, мучительные для священника: кающимся нечего сказать; они молчат или говорят общие фразы: «ничего особенного не имею», «грешен, как все», «грешен во всем» и т. п. Ленивый пастырь таким исповедям рад и бывает недоволен, когда кающийся проявляет слишком большое усердие в покаянии и слишком тонко воспринимает явления духовной жизни (что непонятно для души, стоящей на более низкой ступени развития). Осторожный же, внимательный и благоговейный иерей может великое и чудное дело сделать с человеком, не познавшим своей греховности и своих грехов, не пришедшим еще к покаянию. Он может помочь душе найти свою покаянную глубину. Елеем любви к душе больной и заскорузлой в грехе иерей, как опытный врач, может привести грешника к познанию своей греховности и глубокому раскаянию в содеянных грехах, укрепить в нем решимость исправить свою жизнь по заповедям Христовым.

Допустима ли общая исповедь. Духовное значение высказывания своего греха на исповеди. Немало душ проснулось от греховного сна в минуты исповеди. Но, конечно, гораздо больше ушло бы спасенными от аналоя, если бы пастыри, которым вверяют они свои совести, больше отдавали внимания, души и сердца этому святому таинству. Для священника таинство Исповеди — часто единственный момент, когда он может говорить с человеческой душой. Но и этого священник лишает себя и приходящего к покаянию, вследствие получившей весьма большое распространение в нашей Церкви практике совершения так называемой «общей исповеди». Многие из мирян (и многие уже священники) не понимают всей глубины и духовного значения именно выискивания и признания на исповеди своего греха. Грех, который человек «постеснялся» исповедать пред священником, несомненно, остается занозой в душе человека; и в свое время человек опять легко может впасть в этот грех. При общей исповеди почти не бывает этого личного высказывания и признания своих грехов. Общая исповедь — это по сути только вид проповеди с общим перечислением грехов и последующим наложением на главу каждого епитрахили, с чтением разрешительной молитвы. В лучшем случае проводимая сейчас во многих местах общая исповедь — это только хорошая подготовка к чистосердечному раскаянию и исповеданию своих личных грехов священнику у аналоя. Общая исповедь допустима только в исключительных случаях большого наплыва исповедников, например, в Великом посту, когда бывает священнику физически невозможно исповедовать всех индивидуально.

Итак, как правило, исповедь должна быть индивидуальной, будучи предваряема покаянным словом ко всем, приступающим к таинству. Общая исповедь большею частью отучает прихожан от должного истинного покаяния, сознания — «зрения» своих грехов, сокрушения о своих грехах. Не бывает здесь горячего стыда о своем грехе, омерзения к своему греху, того глубокого духовного перелома и перерождения, как это возможно при выявлении личной греховности на личной исповеди. И бывает так, что с общей исповеди многие прихожане уходят без исповеди, т. е. не принеся истинного покаяния и не получив, вследствие этого, и прощения грехов...

Все это ложится огромной ответственностью на священника. «Всем спасаться трудно, — говорит Иоанн Златоуст, — но больше всего священникам, и, думаю, что немногие священники спасаются…»

Священнику необходима постоянная бодренность. Душой даже ревностного вначале священника могут овладеть пороки, которые особенно препятствуют правильному и спасительному совершению таинства Покаяния. Каждого священника подстерегает на пути образование холодной привычки ко всему святому, ко всем священнодействиям и таинствам, холодность души ко спасению кающихся. Это то состояние, когда из пастыря и отца духовного он станет холодным «требоисправителем», наемником.

Холодность души у пастыря к спасению кающихся обнаруживается в том, что он самое время исповеди считает тяжким и скучным и принимает кающихся с неудовольствием, скрытым раздражением; он спешит поскорее отпустить кающихся с какими-нибудь холодными словами наставления, часто избитыми, заученными, сам задавая вопросы и торопливо на них отвечая; скорбящих и расстроенных, которые желали бы открыть подробнее свои недуги и искушения и тем облегчить сердце, он не выслушивает или торопит и отпускает с жестокими словами, и многое другое.

И священником-духовником может овладеть малодушие и упадок духа. Духовник не должен упадать духом из опасения трудностей, ожидающих его при совершении таинства Покаяния. «Чтобы избавить себя от этого упадка и тревоги сердца, ты, священник, прибегай со смиренной молитвой к Богу, Которого могущество беспредельно, и Который избрал тебя к великому служению Своему; по Своей бесконечной премудрости и благости Он ниспошлет тебе благодать и помощь к достойному совершению этого трудного служения. Кто уповает на Господа Бога, тот неожиданно и дивно получает помощь среди великих затруднений. Если кто ищет только Бога, тот найдет Его и с Ним получит свет и силу».

Некоторые замечания относительно совершения исповеди. Право исповедовать имеют епископы и законно поставленные от них священники, не находящиеся под запрещением.

Ни один священник не имеет права отказать в исповеди православному христианину, обращающемуся от греха (Апостольское правило 52), особенно же в случае, когда необходимо немедленно исповедовать больного.

Исповедание грехов пред священником обыкновенно предваряется так называемым говением, которое, по Уставу, продолжается целую седмицу. В это время говеющий должен соблюдать установленный пост, усилить подвиги церковной и домашней молитвы, стараться об обуздании страстей и греховных привычек, полагая начало исправлению жизни. Преимущественным временем говения и исповеди считаются посты: в честь свв. апостолов Петра и Павла, Успенский, Рождественский и особенно Великий пост. Но это не исключает необходимости и практики исповеди более частой и в другое время, когда совесть требует очищения чрез таинство Покаяния.

Нельзя одобрить той практики, когда служащие священники исповедуют во время литургии. Священник, начав литургию, не должен уже отходить от престола и отвлекаться. Исповедь должна совершаться до службы, лучше с вечера. И как исключение допускается исповедь во время запричастного стиха. Иногда можно исповедовать, при многолюдстве, и за 1—2 дня, и только разрешение давать в день причащения.

Прежде чем приступить к исповеди, священник должен сам в себе возбудить должное душевное настроение молитвой, внутренней самособранностью с размышлением.

Во время исповеди он должен сохранять скромность во всем; не должен безрассудно смотреть в лицо кающемуся, особенно другого пола; он должен слушать, а не смотреть, чтобы не привести в смущение кающихся и самому не уловиться нечистым помыслом. Во время исповеди, слушая и спрашивая, при увещании, наставлении и обличении, духовник должен всегда неизменно сохранять крайнюю снисходительность, кротость и пастырскую любовь, приличную ученику Вечной Любви, во имя Которой он совершает суд совести грешника.

На исповеди священнику надлежит проявлять большую чуткость и мудрость. Надо знать, какие вопросы можно задавать кающемуся соответственно его духовному состоянию. Надо опасаться, чтобы, задавая вопросы о грехах, не предложить таких, о которых человек и понятия не имел (в частности, вопросы о грехах против целомудрия).

Священнику необходимо знать о должных качествах исповеди. Исповедь должна быть полная и подробная. Кающийся должен исповедовать все грехи, какие помнит и знает за собой. Исповедь должна отличаться простотой и смирением. На исповеди кающийся должен открывать только свои собственные грехи, а не других людей; обвинять только себя, а не других, не уменьшая своих грехов обстоятельствами или немощью. Исповедь должна быть искренна, т. е. быть чужда всяких изворотов, лукавства и притворства, и с добрым намерением исправить себя, изгладить грехи искренним раскаянием.

О том, каким должно быть покаяние кающегося, говорится и в «Увещании прежде исповедания ко кающемуся» (см. Большой Требник, гл. 13). Его содержание весьма желательно передать на русском языке кающемуся перед исповедью. В «Увещании» говорится:

«Возлюбленное в Дусе Святе чадо (имя), благо пришел еси ко святому покаянию: ибо тем, яко духовною купелию омыеши грехи души твоея, яко небесным врачевством исцелен будеши от смертоносных язв ея: точию потщися сокрушитися сердцем твоим о всех гресех твоих, и тыя Господу Богу твоему, невидимо с нами сущу, предо мною смиренным, власть разрешения от Него приемшим, истинно исповедати, ничтоже тая и ничтоже прилагая, но яко что содеял еси, и помниши, тако и исповедуй… Не имаши же греха таити и единаго, ни срама ради… Да не утаиши что и боязни ради… Во исповедании же обличай, а не извиняй тебе: твоя грехи, а не чуждия открывай. Лиц обществующих во гресех с тобою да не сказуеши мне… Точию твоя грехи да исповедуеши, не простобеседно, но со жалением сердечным, и с добрым намерением еже впредь хранитися от тем подобных согрешений: без того бо не может быти истинное покаяние...»

Исповедь часто бывает неполная или не имеющая истинного покаяния. Этому могут быть следующие причины:

1) незнание кающимся, в чем существо покаяния, незнание требований закона Божия, и какие грехи против него;

2) нерадение пришедшего на исповедь об испытании своей совести;

3) стыд и застенчивость;

4) страх епитимии;

5) упорство, ожесточение и бесстыдство;

6) недостаток уверенности, что можно избежать греха.

Священнику, выявив причину, надлежит с кротостью и любовью разъяснить и расположить кающегося к искреннему, без страха, покаянию, с полной надеждой на врачующую и укрепляющую благодать Божию.

Для возбуждения веры и сокрушения о грехах в Большом Требнике помещен весьма умилительный молебный канон ко Пресвятой Богородице во исповедание грешника (гл. 96), который следует рекомендовать читать для исповедников в вечернем правиле ко Причащению.

ЧИНОПОСЛЕДОВАНИЕ ТАИНСТВА ПОКАЯНИЯ

Существенная часть таинства Покаяния есть ИСПОВЕДЬ, или словесное признание в грехах. Исповедь есть необходимое следствие и плод сердечного сокрушения о грехах и намерения исправить свою жизнь. Так как покаяние и исповедь предполагают сознание себя и умение различать добро и зло, то на исповеди не бывают младенцы (до семи лет), умалишенные и бесноватые.

Чинопоследование исповеди в настоящее время состоит из двух частей: приготовления к исповеди покаянными молитвами и самого ее совершения.

Пред началом исповеди пред иконой Спасителя ставится аналой, на котором священник полагает святой крест и Евангелие, для напоминания о невидимом присутствии Самого Господа. Кающиеся (или кающийся) стоят вблизи пред аналоем.

В начале исповеди священник, стоя у аналоя, читает для всех исповедников общие покаянные молитвы. Обычное начало:

Благословен Бог наш…

Трисвятое по Отче наш. Господи помилуй (12 раз). Слава и ныне:

Приидите поклонимся (трижды). 50-й псалом.

И настоящие покаянные тропари: «Помилуй нас, Господи, помилуй нас…». Слава: «Господи, помилуй нас…». И ныне: «Милосердия двери отверзи нам...».

Также: Господи помилуй (40). После чего священник читает две молитвы о кающемся. (Эти молитвы читаются для всех, если исповедников много).

Священник говорит: «Господу помолимся».

И молитву первую о кающемся: «Боже, Спасителю наш...».

«Господу помолимся».

И молитву вторую: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Бога Живаго...».

В этих предварительных молитвах Церковь просит Милосердного Господа помиловать кающихся, принять их сердечное покаяние, простить им все грехи и беззакония, снять с них анафему и клятву, которой они подпали по немощи и нерадению, освободить их от вечной муки и разрешить тяготеющие на них вины и преступления.

После этого священник говорит к исповеднику (или исповедникам) увещание:

«Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое, не усрамися, ниже убойся, и да не скрыеши что от мене: но не обинуяся (т. е. без боязни, смущения) рцы вся, елика соделал еси (или соделала еси), да приимеши оставление от Господа нашего Иисуса Христа. Се и икона Его пред нами, аз же точию свидетель есмь, да свидетельствую пред Ним вся, елика речеши мне: аще ли что скрыеши от мене, сугуб грех имаши. Внемли убо, понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отъидеши».

После этого, если исповедников много, хорошо сказать краткое слово с разъяснением существа исповеди и о главных грехах против заповедей Божиих, (можно) придерживаясь десятословия или разъясняя о восьми смертных грехах и их разветвлениях, но только в общих чертах, не вдаваясь в подробности о грехах, сообразуясь с состоянием кающихся — своих прихожан.

Затем священник приступает к самой исповеди, которая должна быть наедине с каждым человеком, хотя бы то был малолетний.

Примечание.

Предложение кающемуся вопросов в таком виде, как они напечатаны в Требнике, необязательно. Священник должен задавать вопросы кающемуся, сообразуясь с возрастом, положением и вообще нравственным состоянием своих духовных чад.

Практика относительно положения исповедников у аналоя разная. В некоторых местах исповедующиеся становятся во время исповеди на колени пред аналоем. В других местах исповедник, стоя, исповедует грехи, смиренно преклонив голову под епитрахилью.

Всего лучше в этом отношении обычай, соблюдаемый в большей части нашей Церкви и в Восточных Православных Церквах, когда кающийся исповедуется, стоя перед аналоем и взирая благоговейно на крест и Евангелие или на икону.

Сам священник совершает исповедь, стоя у аналоя. В некоторых местах существует обычай священнику совершать исповедь сидя (особенно когда много бывает исповедников), но разрешительную молитву священник читает стоя.

Когда кающийся пред священником окончит исповедание всех грехов своих, тогда священник повелевает преклониться до земли (или преклонить главу) и читает молитву: «Господи Боже спасения рабов Твоих...», в которой просит Господа простить грехи кающемуся, примирить и соединить его со Святой Церковью. Эта молитва — древнего происхождения и в Восточных Церквах является разрешительной. (Эту молитву при множестве исповедников священник читает единой для всех их после покаянных молитв и увещания.) После исповеди (и указанной молитвы) священник произносит разрешительную (совершительную) молитву:

«ГОСПОДЬ И БОГ НАШ, ИИСУС ХРИСТОС БЛАГОДАТИЮ И ЩЕДРОТАМИ СВОЕГО ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЯ, ДА ПРОСТИТ ТИ, ЧАДО (имя), ВСЯ СОГРЕШЕНИЯ ТВОЯ, И АЗ НЕДОСТОЙНЫЙ ИЕРЕЙ, ВЛАСТИЮ ЕГО МНЕ ДАННОЮ, ПРОЩАЮ И РАЗРЕШАЮ ТЯ ОТ ВСЕХ ГРЕХОВ ТВОИХ, ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТАГО ДУХА. АМИНЬ».

Обыкновенно при разрешении от грехов духовник покрывает кающегося епитрахилью, а говоря конец разрешительной молитвы, «знаменует крестообразно десницею (главу) кающегося» (Требник).

После этого: «Достойно», «Слава и ныне» и отпуст. Возложение епитрахили на главу исповедника имеет одинаковое значение с возложением рук и благословением епископа или пресвитера, которое применялось в этих случаях в древней Церкви (см. в Постановлениях апостольских, у святителя Киприана и др.). Епитрахиль, покрывающая голову кающегося, служит также символом благодати Божией, покрывающей все грехи его.

Получив разрешение грехов, исповедник целует крест и Евангелие, лежащее на аналое. Это, с одной стороны, знак примирения его с Господом после таинства Покаяния, а с другой — знак удостоверения в том, что он искренне исповедал все грехи и имеет твердое намерение по возможности избегать высказанных на исповеди грехов, быть истинным последователем евангельского учения Иисуса Христа и идти вслед Его, неся свой жизненный крест.

ЕПИТИМИИ. ИХ ЗНАЧЕНИЕ

После исповедания грехов священник иногда дает покаявшемуся «канон противу согрешения его», т. е. налагает на него епитимию. (Обычно епитимия налагается в конце исповеди, до разрешительной молитвы.)

Епитимия, по словопроизводству с греческого языка и по первоначальному смыслу, есть запрещение (2 Кор. 2, 6—8), т. е. духовное наказание, состоящее в запрещении иметь общение с Церковью. Но так как это наказание, по учению апостола, должно быть растворяемо любовью к согрешившему и соединяемо с мыслью об опасности от диавола для согрешившего во время пребывания его вне общения с Церковью, то в понятие о епитимии входит указание условий, при которых согрешивший может возобновить нарушенный мир с Церковью и восстановить первоначальное с ней общение. Поэтому епитимия вообще есть и продолжение покаяния, и плод, достойный истинного покаяния и исповедания грехов.

Более частное значение епитимии состоит в том, что она есть духовное врачевство, истребляющее вожделения плоти и души, которые порождают грех, и предохраняющее от тех порочных дел, от которых кающийся очищается; она есть прекрасное средство приучения к духовным подвигам и терпению, плодом которых бывает добродетель; наконец, она есть ручательство и для самой Церкви, что кающийся возненавидел грех, — условие, без которого невозможно общение с Церковью.

Епитимия не составляет безусловной необходимости при исповеди и назначается священником кающемуся только в определенных случаях, в зависимости от тяжести греха, возраста, положения и др.

В Требнике помещены извлечения из Номоканона о епитимиях. Помещенные там епитимии свидетельствуют о том, что покаянная дисциплина в древности и даже в XVI—XVII вв. стояла на большой высоте. (Так, например, вольный убийца отлучался от причащения Святых Таин на 20 лет, прелюбодей — на 15 лет, блудник — на 7 лет и т. д.).

В настоящее время, когда нет той нравственной крепости, которая древних христиан делала стойкими в продолжительном покаянном подвиге и выносливыми в отношении нравственно-исправительных мер, древние епитимии были бы нам непосильны. Поэтому в настоящее время обычно в виде епитимии даются: молитва, милостыня и другие добрые дела, чтение акафистов, Псалтири, ежедневные дополнительные поклоны с молитвой Иисусовой, строгий пост на определенный срок и, наконец, отложение разрешения в грехах (особенно в случаях упорной нераскаянности) и недопущение на определенное время к причастию. Последнее дается за особо тяжкие грехи. Но и здесь обычно надо проявлять больше сострадания, чем строгости (особенно к лицам, близким к отчаянию), приводя согрешившего к сознанию недостоинства еще принимать Святые Тайны. Впрочем, не должно быть и излишнего послабления, потому что когда пастырь будет давать разрешение за все, самые тяжкие и смертные грехи, и будет стесняться в потребных случаях налагать епитимии, то он этим самым будет способствовать утверждению в среде своих пасомых легкого взгляда и на самые тяжкие беззакония, что приводит к теплохладному отношению к требованиям нравственной чистоты и святости жизни, нечувствительности к неприступной святости Тайны Тела и Крови Христовой.

Над окончившим епитимию читается «Молитва над разрешаемым от запрещения», которой он освобождается от «надлежащаго ему уза» и вводится в общение с Церковью. По церковным правилам разрешить запрещенного не может никто другой, кроме запретившего, исключая случаи смерти запретившего, а также смертельной болезни кающегося.

В Большом Требнике есть молитва на разрешение отлученных от причащения (гл. 49), на разрешение различных уз совести (гл. 46, 49—50).

ЧИН ПРИЕМА В ПРАВОСЛАВНУЮ ЦЕРКОВЬ ЧРЕЗ ПОКАЯНИЕ ХРИСТИАН ДРУГИХ ИСПОВЕДАНИЙ И ОТПАВШИХ ОТ ВЕРЫ

Таинства Крещения и Миропомазания, правильно совершенные, по учению Православной Церкви, не повторяются. На этом основании и согласно с церковными правилами (Карфагенский Собор, 68 пр.; Василий Великий, 1, 73, 8 пр.; Петр Александрийский, 1—13 пр.; Шестой Вселенский Собор, 17 пр.), христиан других исповеданий, правильно крещенных и миропомазанных, и христиан, отрекшихся от Христа, отпавших в иудейство или магометанство, или раскол, Православная Церковь воссоединяет посредством таинства Покаяния. Клирик, отрекшийся от Христа, но покаявшийся, принимается мирянином и не может уже быть после этого клириком (в священном сане) — см. Первый Вселенский Собор, 10 пр.; Апостольское правило 62; Петр Александрийский, 10 пр.

Чин приема христиан других исповеданий и отпавших в другую веру состоит в том, что лицо, ищущее общения с Православной Церковью, предварительно испытывается в чистоте своего намерения, наставляется в учении Православной Церкви, исповедует свои грехи, но разрешения не получает.

Его приводят затем к вратам храма, где Церковь его встречает пением 33-го псалма. Здесь он всенародно, преклонив колена, исповедует свое раскаяние и желание воссоединения. Потом Церковь, при благословении и возложении руки священника на главу воссоединяемого, молит Господа принять его в словесное стадо Свое и украсить его славою пресвятого имени Христова, и дает новое или восстанавливает прежнее, но попранное, христианское имя.

Затем воссоединяемый, обращаясь на запад, произносит отречение от прежних заблуждений, а обращаясь на восток, сочетается Христу, произносит исповедание православной веры, сопровождая его клятвою в искренности своего обращения.

Потом он вводится в храм, который до сих пор был закрыт для него, при пении 56-го псалма, изображающего упование на милосердие Божие. В храме, преклонив колена пред Евангелием, он слушает покаянные псалмы: 50-й, 37-й и 142-й и две молитвы, в которых Церковь молит Господа возжечь в нем искру спасительного Крещения, лежащую в душе его, и, как погибшее и обретенное овча, присоединить его к избранному стаду.

Наконец, воссоединяемый получает разрешение грехов и вместе с тем право общения с Церковью.

Примечание.

В Большом Требнике (гл. 97 и 98) помещено «Последование Мефодия патриарха о от отвержения различных лиц, и ко православней истинней вере обращающихся». Этот чин относится к тем, которые отреклись (отпали) от православной веры по неразумению, в юном возрасте или под страхом смерти, или по своему злому произволению. Первые и вторые принимаются с епитимией, последние же отлучаются от причащения Святых Таин, которое преподается им только перед смертью. Над обращающимися совершается обряд омовения (но не Крещение, которое не повторяется) в напоминание об утерянной чрез вероотступничество чистоте крещения, затем читаются очистительные молитвы. После этого над теми из отпавших, которые совершенно отрекались от Христа и исповедали языческое безбожие, совершается чин миропомазания, которое служит не повторением этого таинства, а знаком того, что отпавшим от веры вновь возвращается та благодать, которую они утратили чрез отвержение Христа. Этот чин в настоящее время вышел из употребления в Церкви. Прием отпавших совершается чрез покаяние с епитимией.

Чин присоединения совратившегося в раскол совершается на основании предыдущего чина, но отличается от него большей краткостью.

После предварительного приготовления, оглашения, отрицания своих заблуждений и сочетания Христу он вводится в храм при пении 26-го псалма и здесь ему, коленопреклоненному, читается молитва о том, чтобы Господь возжег в нем искру спасительного крещения. После чтения Символа веры (стоя) присоединяемый целует Евангелие и получает разрешение. При этом употребляется та же разрешительная молитва, которой разрешаются и другие обращающиеся отступники от христианства. После этого присоединенный исповедуется и причащается Святых Таин.

Если обращающийся из раскола не миропомазан или имеет помазание от раскольнических священников, то после совершения над ним чина принятия в Православную Церковь он помазуется святым Миром по чину присоединяемых к Православию чрез миропомазание, и после этого исповедуется и причащается Святых Таин на литургии.

4171 просмотров

Что такое тайна исповеди, зачем она, как правильно к ней подготовиться? Об этом сегодня и пойдёт речь.

Исповедь – это покаяние, разговор с Богом наедине, хотя и проходит он в присутствии священника — служителя, посланника Божьего. Именно такая форма общения признана церковью и считается, что это заповедь Иисуса. Идя на такой разговор, верующий совершает благое — укрощает свою гордыню, один из сильных грехов в Православии, делает шаг на признание своих грехов через покаяние в надежде обрести их отпущение.

Зачем исповедаться

Цель исповеди: отпущение грехов, чтобы кающийся осознал греховность поступков и покаявшись, сделал выводы на будущее.

Христос сказал об условии прощения Богом наших грехов:

«Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф 6. 14-15).

На исповеди мы рассказываем о своих сомнениях, грехах тяжести душевной священнику. Отпускает грехи нам, конечно же, не священник, всё это в ведение Божьей воли, через него совершается суд: простить или не удостоить такой чести. Говорят, Бог прощает всех, настолько сильна его любовь к нам. Может чуть сродни материнской, при всех обидах, не зависимо насколько они сильны, мы всегда прощаем своих детей, потому что они — это часть нас. И в нас часть его Бога. Священник же лишь является проводником этого общения. Он молится за нас, благословляет на исповедь, указывая верный путь.

С другой стороны, если Бог всё видит всё знает, зачем ему ещё раз рассказывать о совершённых нами поступках, ведь они ему ведомы? А вспомните себя и детей своих, вы знаете обиды, вам нанесённые, но как хорошо, если ребёнок придёт с покаянием. Мы исповедаемся, когда мы осознали содеянное, покаялись, готовы к исправлению.

Вопрос совершать исповедь в храме божьем или один на один с Богом дома, здесь не стоит, только первое, так утверждают Святые отцы, так учит Библия. Но вдумайтесь каждый сам, если нет такой возможности, лучше всё же исповедаться пусть и неправильно, дома один на один с Богом, чем не исповедаться вообще. Так что не призывая игнорировать исповедь в храме, всё же считаю, что своё наболевшее высказывайте перед иконами во время молитвы, кайтесь и простите , это тоже маленький шажок к постижению веры и наращиванию нашей духовности.

Подготовка к исповеди

Как подготовиться к исповеди. Прежде всего важно начать с осмысливания своих прегрешений. Что такое грех и какие из них отнесены к смертным мы говорили Но не стоит, прочтя список, думать как всё безнадежно. Мы должны стремиться к совершенству. Стоит чуть взвешенней смотреть на эти вещи. То, что классически считалось грехом, уже как-то трансформировалось со временем, и думаю, каждый увидит эти изменения. Не стоит лишь слишком ярко проявлять всё в нашей жизни: будь то гнев, ненависть, лень или любовь к материальному. Гордость — это хорошо, за родину, за страну, за свою семью, но всё в меру. Можно и радоваться своим успехам, но без фанатизма. Стоит больше прислушиваться к своей совести.

В день исповеди стоит больше времени уделить молитвам, лучше принять участие в службе в храме. Чаще всего после неё и проводится исповедь и причастие.

Какие молитвы читать перед исповедью

Особых молитв для этого нет, это чаще всего христианина и обычные предначинательные тексты.

Молитва перед исповедью

Боже и Господи всех! Всякаго дыхания и души имый власть, Един исцелити мя могий, услыши моление мя, окаяннаго, и гнездящагося во мне змия наитием Всесвятаго и Животворящаго Духа умертвив потреби: и мене нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца (духовнаго) со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже миловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающия грешнику, согласившемуся Тебе каятися, и да не вконец оставиши душу едину, сочетавшуюся Тебе и исповедавшую Тя, и вместо всего мира избравшую и предпочетшую Тя: веси бо, Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елика невозможно суть от человека. Аминь.

Господи, помоги мне чистосердечно покаяться.

Приди, Святой Дух, просвети мой разум, чтобы я лучше осознал свои грехи; побуди мою волю к подлинному раскаянию в них, к искренней исповеди и решительному исправлению своей жизни.

О Мария, Матерь Божия, Прибежище грешников, заступись за меня.

Святой Ангел Хранитель, святые мои Покровители, испросите для меня у Бога благодать подлинного исповедания грехов.

• Псалом 50 - считается покаянным, входит в ежедневное правило. Желательно знать его наизусть.
• Тропари — это короткие стихи.
• Три молитвы Господу, текст ниже:

Молитва I

Боже, Спасителю наш, иже пророком Твоим Нафаном покаявшемуся Давиду о своих согрешениях оставление даровавый, и Монассиину в покаяние молитву приемый, Сам и раба Твоего (имя) кающегося, о них же содеянных, прими обычным Твоим человеколюбием, презираяй ему вся содеянная, оставляй неправды, и превосходяй беззакония. Ты бо рекл еси, Господи: хотением не хощу смерти грешника, но якоже обратитися и живу быти ему: и яко семьдесят крат седмирицею оставляти грехи. Понеже яко величество Твое безприкладное, и милость Твоя безмерная.

Аще бо беззакония назриши, кто постоит? Яко Ты, еси Бог кающихся и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва II

Господу помолимся!
Господи Иисусе Христе, Сыне Бога Живаго, Пастырю и Агнче, вземляй грехи мира, иже заимования даровавый двум должником, и грешнице давый оставление грехов ея; Сам, Владыко, ослаби, остави, прости грехи, беззакония, согрешения вольныя и невольныя, яже в ведении и не в ведении, яже преступлении и преслушании бывшая от рабов Твоих сих, и аще что яко человецы плоть носяще и в мире живуще, от диавола прельстишася. Аще же в слове, или деле, или в ведении, или не в ведении, или слово священническое попраша, или под клятвою священническою быша, или под свою анафему падоша, или под клятву ведошася: Сам, яко благ, и незлобивый Владыко, сия рабы Твоя словом разрешитися благоволи, прощая им свою анафему и клятву, по велицей Твоей милости.
Ей, Владыко Человеколюбие Господи, услыши нас, молящихся Твоей благости о рабех Твоих сих и презри, яко многомилостив прегрешения их вся и избави их вечныя муки. Ты бо рекл еси, Владыко: «елика аще свяжите на земли, будет связано на небеси, и елика аще разрешите на земли, будет разрешено и на небеси». Яко Ты еси един безгрешен и Тебе славу возсылаем Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Молитва III

Господу помолимся!

Господи Боже, спасения рабов Твоих, Милостиве и Щедре и Долготерпеливе, кайся о наших злобах, не хотяй смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему, Сам и ныне умилостивися о рабех Твоих (имена) и подаждь им образ покаяния, прощение грехов и отпущение, прощая им всякое согрешение, вольное же и невольное: примири и соедини их Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем, с ним же Тебе подобает держава и великолепие, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Завершающая молитва

Знаю и чувствую, Господи, что недостоин я прощения, безответен я пред Тобой и Твоей святой Правдой, но взываю к Твоему беспредельному милосердию: приими мое убогое покаяние, прости бесчисленные грехи мои, очисти, обнови и укрепи мою душу и тело, дабы неуклонно идти мне по пути спасения.

Как вести себя на исповеди

• Говоря о своих грехах, не надо их оправдывать, сравнивать с проступками других людей, которые ещё грешнее. Каждый сам ответит за себя!
• Начинать следует с главных прегрешений. Страсть к еде, работа в выходные, редкие визиты в храм — это грехи, но они ничего не имеют общего с осквернением, сквернословием, оговорами, изменами мужу\жене, самовозвеличиванием, ложью.
• Не надо подыскивать правильные слова, говорите так, как вы думает. Священник, а уж тем более Бог всё поймут и не осудят за стиль.
• Не ждите особого дня для исповеди, слушайте себя, если есть потребность, сделайте это при первой необходимости. Чтобы заслужить Божьего прощения, надо самим быть готовым к прощению своих обидчиков.
• Если во время исповеди священник назначает вам епитимию не путайте это с наказанием, она всего лишь для дополнительной отработки духовных упражнений. Это может быть чтение молитв, земные поклоны, воздержание от причащения, дела милосердные. Срок епитимии — определённое время.
• Как правило заканчивается исповедь молитвой от священнослужителя. После Таинства Покаяния с души падает груз, она освобождается от загрязнений. Можно попросить у священника благословение на причащение.

О причастии речь пойдёт в следующий раз.

Отец Иоанн пользовался искренним уважением у всех жителей того города, в котором он был приходским священником. В нем было смирение служителя Божия и достоинство христианского пастыря. В делах житейских он был кроток и незлобив, а в делах своего священного служения ревностен. Он горячо любил свой храм, старательно украшал его, вступал в него всегда с радостию и благоговением. И вдруг обрушилось на него бедствие и страдание.
В один зимний вечер по городу пронеслась страшная весть об убийстве помещика Иванова... Немедленно на место происшествия прибыл полицейский пристав. Он осмотрел труп убитого, кровавые брызги, покрывшие стол и кресла, пятна от окровавленных рук, затворявших дверь... Он сделал допрос слуге убитого, причем обнаружилось, что в то время, когда слуга отправлялся в город, к дому помещика Иванова подходил священник, известный всему городу о. Иоанн.
Полицейский пристав немедленно поспешил к отцу Иоанну, дом которого был недалеко. Никем незамеченный, он зашел в прихожую и здесь наткнулся на обстоятельства, имевшие очевидную связь с только что совершенным убийством. В прихожей священника висела теплая ряса мехом наружу; из внутреннего кармана рясы торчал нож, покрытый запекшейся кровью; по светлому меху виднелись следы кровавых рук, которые, очевидно были вытираемы об этот мех.
Когда пристав вошел в залу, его встретил сам священник, встретил хотя и радушно, но с некоторым смущением и безпокойством. Когда потом он спросил у священника, был ли он сегодня у помещика Иванова, то о. Иоанн вздрогнул как бы от приближающейя беды; впрочем, отвечал без колебания, что был.
-Знаете ли вы, что случилось с Ивановым после вашего посещения? - спросил затем пристав.
От этого вопроса о. Иоанн пришел в очевидное волнение и не знал - сказать ли «да», или сказать «нет»; в своем замешательстве он говорил: «да... знаюнет... не знаю»...
-Поверьте, батюшка, - сказал пристав, - что я высоко ценю вас, однако долг службы заставляет меня допрашивать вас; впрочем, я уверен, что ваш ответ отклонит от вас всякое подозрение...
-Исполняйте ваш долг, - глухим голосом отвечал священник.
-Хочу спросить, чья ряса висит в вашей прихожей?.. Если ваша, то откуда на ней кровавые пятна и в кармане окровавленный нож?
-Как! - с ужасом вскрикнул священник. - Не может этого быть!..
Полицейский пристав на месте описал все, найденное у о. Иоанна, и все слышанное от него, и удалился.
На другой день весь город говорил о том, что в убийстве Иванова обвиняется о. Иоанн. Его неизменные почитатели отказывались этому верить. Прочие удивлялись или тому, что такое преступное дело нашло доступ к такой прекрасной душе, или тому, что преступные наклонности так долго скрывались будто бы у священника под покровом притворства и лицемерия. Отец Иоанн, простоявший на молитве большую часть ночи и только под утро забывшийся сном, проснулся от стука в дверь его комнаты. Когда он поднялся с постели и открыл дверь, то увидел предсобою расстроенную и заплаканную жену. Она стала умолять его, чтобы он рассказал, что с ним случилось вчера.
Отец Иоанн движением рук отстранил от себя плачущую супругу и отвернулся от нее:
-Не спрашивай, - сказал он жене, - не смей спрашивать меня об этом.
-Как же мне не спрашивать тебя об этом? - отвечала жена. - Я столько лет была тебе любящей супругой, за счастье почитала служить тебе... И вдруг я слышу, что весь город обвиняет тебя в убийстве! - При этих словах она заплакала.
-Как могу я не знать - виновен ли ты, или прав? - продолжала она потом. Я мать твоих детей. Когда они вырастут и будут спрашивать меня, был ли их отец преступником или нет, что мне отвечать? - При этих словах она снова залилась слезами и всем телом задрожала от рыданий.
От воспоминания о детях и о. Иоанн горько заплакал, но потом, овладевший собой, сказал:
-Моим детям, когда они вырастут, скажи, что их отец был честен, что никогда не только человеческой кровью, но и неправедным приобретением не осквернил он своих рук.
-Значит ты можешь оправдаться от обвинений, которые на тебя возводят, можешь объяснить обстоятельства, которые наводят на тебя подозрение?
Так говорила супруга о. Иоанна, разумея окровавленный кож, найденный в кармане рясы, и кровавые пятна на ее меху.
-Не могу, - глухим голосом, поникши головой, - отвечал о. Иоанн, - не должен объяснять, не могу оправдаться. Господь, Которому я служу, запечатал уста мои... и Сам обвиняет меня. Могу ли противиться Ему, и если противостану, то не лишусь ли и последней надежды на Его оправдание?..
В этот же день о. Иоанн, как состоящий под следствием, был подвергнут домашнему аресту и через то лишился возможности отлучаться из города и выходить из дому.
Неутешная скорбь жены, вопли маленьких детей, плакавших по примеру матери, поколебали о. Иоанна...
На третий день после того несчастного вечера он позвал жену в свой кабинет и сказал ей таинственно:
-Немедленно поезжай в губернский город. Явись к святителю, проси у него сострадания к детям нашим. Отдай ему письмо и непременно в его собственные руки. Здесь тайна, которую я могу отчасти открыть только архипастырю. Заклинаю тебя Богом, не поддавайся любопытству, и как это письмо, так и ответ на него соблюди не распечатанным.
Через двое суток после этого жена о. Иоанна была уже у архиерея. Он сначала прочитал письмо, которое она подала ему, потом выслушал мольбу, которую она со слезами принесла ему за себя и за своих детей.
Острый взгляд архипастыря затуманился и на глазах его навернулись слезы. Он ушел, чтобы написать о. Иоанну ответ, и через несколько минут возвратился и передал просительнице запечатанный конверт. При этом он сказал ей несколько слов ободрения на случай бедствия и, благословляя ее, преподал ей такое наставление:
«В искушении яви твердость, докажи, что ты по достоинству сделалась супругою священника».
Когда о. Иоанн дрожащими руками вскрылконверт, привезенный женою от архиерея, то нашел в нем свое собственное письмо с такою пометкою архипастыря: «Достолюбезный о. Иоанн! Да не безпокоит участь семьи. И последнее свое разделю я с нею. Тебе же от Божественного Пастыреначальника нашего Иисуса Христа подается венец мученичества за дело Божие. Приими сей дар с радостию, яко залог вечной жизни и вечной славы. Радуюсь, что Господь дал тебе не только в Него веровать, но и по образу Его страдать».
Такой ответ не обещал хорошего оборота для дела о.Иоанна, но он укрепил его веру и преданность воле Божией.
И вот у ворот его дома остановилась телега с двумя солдатами, которые должны были препроводить о. Иоанна в губернский тюремный замок.
Священник, укрепленный молитвой и верой, спокойно оделся в дорожное платье, положил три поклона перед иконами, благословил и поцеловал малюток-сыновей, и наконец, подошел к жене.
Он собирался благодарить ее за то, что она была ему верной подругой жизни, что она доставляла ему семейное счастье; собирался сказать ей, что она вечно, вечно будет жить в его сердце; но она бросилась ему на шею и рыданиями заглушила все его слова. Она умоляла его не покидать ее, разрешить эту тайну, которая нависла над ним страшной тучей.
-Нельзя! - строго и твердо сказал священник. Это дело не в нашей воле. Тут Бог повелевает.
С этими словами он осторожно, но решительно высвободился из объятий жены и вышел на улицу к ожидавшим его солдатам. Он просил только у них сделать остановку подле той приходской церкви, где он служил, и они это обещали.
Войдя в храм, он окинул прощальным взглядом иконостас, иконы... - Вот они, подвижники за веру Христову, - подумал священник. И припомнились ему слова Священного Писания: они испытали поругания и побои, а также узы и темницу; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке; умирали от меча; скитались.., терпя недостатки, скорби, озлобления. Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр.11,36-38). Над всеми же ими - с распростертыми руками и пригвожденными дланями - Сам Начальник и Совершитель веры Иисус, вместо радости потерпевший посрамление и крест. А ты, недостойный служитель алтаря, ты, еще не подвизался до пролития крови. Иди же, иди с терпением на предстоящий тебе подвиг.
И, говоря это самому себе, о. Иоанн почувствовал новый прилив бодрости и сил. Облобызав престол и приложившись к иконам, он вышел из храма и сказал своим проводникам: «Теперь везите меня, куда вам приказано».
В губернском городе о. Иоанн был неоднократно подвергаем допросами. Если его спрашивали, признает ли он себя виновным в убийстве Иванова, то он отвечал, что не признает. Если его спрашивали, кто же убил Иванова, то он или молчал или молился, говоря про себя: «Господи, сохрани! Господи, подкрепи!» Если от него требовали объяснения обстоятельств, которые служили уликами против него, то он говорил, что ничего не может объяснить, что Господь заградил ему уста.
В заключение всего он был приговорен за убийство к лишению всех прав и ссылке на каторжные работы.
О. Иоанн приготовил себя, казалось, ко всему. А между тем в состоявшемся о нем приговоре было нечто такое, что он упускал из виду, но что потом поразило его ужасом, породило в нем мучительныетревоги и исторгало из уст его слова ропота; в «лишении всех прав» входило запрещение о. Иоанну священнослужителя. Потом от него потребовали дать подписку в том, что он не будет ни совершать богослужения как священник, ни благословлять, ни одеваться, как священник. Он дал в этом подписку. Но это была последняя капля, переполнившая чашу страдания. Доселе о. Иоанн все выносил безропотно и твердо, а этого не вынес. Он застонал, стал ломать руки и, обращаясь к иконе Спасителя, безумно закричал:
-Господи! за что...за что Ты отвергаешь меня, чтобы я не священнодействовал пред Тобою? - И с горьким воплем упал на лицо.
Прошло несколько дней, и о. Иоанн с другими преступниками отправился на место назначения. Тяжел был этот путь. Нужно было пройти не одну тысячу верст. Тяжела была и работа в рудниках, к которой определили о. Иоанна по прибытии на место...
Начальство скоро заметило, что от работы о. Иоанна пользы мало. На работах он часто простуживался, и его все чаще и чаще не стали назначать на работы. Тогда он целый день проводил в каземате один. Тело было спокойно, но терзания души его не имели конца.
Для души нельзя было положить запрета: она постоянно уносилась из настоящего к прошедшему и наполнялась воспоминаниями о том, что было невозвратимо. Эти воспоминания были сладки только во сне, когда человек забывает, что с ним теперь, - но в бодрственном состоянии они были мучительны, потому что человек понимает тогда, что прошедшее миновало для него навеки.
Во сне о. Иоанн постоянно видел себя совершающим церковные богослужания. Стоит он будто пред престолом, окруженный волнами кадильного дыма, освещенный лучами утреннего солнца: душа его чует присутствие Пресвятого Духа; в руках его Агнец Божий, и о. Иоанн говорит Ему: «я не поведал тайны Твоей, я не давал Тебе лобзания Иудина, - и Ты не отвергнешь меня?» - Но вот происходит что-то неладное.. Певчим нужно петь «О Тебе радуется, Благодатная», а они смеются. Грозно взглядывает на них о. Иоанн и будто говорит: «Разве я вам не священник?» - «Какой ты нам священник, - отвечают ему: посмотри, что у тебя на ногах». Опускает он свои глаза и видит на ногах оковы. Он просыпается. Холодный пот струится по лицу его. «Боже мой за что Ты отверг меня?»
...Так прошло немало лет. Приближался конец каторги, после которой о. Иоанн должен остаться навсегда жить в Сибири. Но в это время приблизился, по-видимому, конец и жизни его.
Отец Иоанн лежал в опасной болезни. Жар и бред не оставляют его в течение нескольких суток. Зато в горячечном забытьи он не арестант, а священник. Он не выпускает из рук простого платка, который он на своей груди старательно то складывает, то раскладывает - и молится: «не отвержи мене от лица Твоего». Но вот на лице больного изображается безпокойство. Он шепчет про себя: «идут, опять помешают, опять насмеются!»
Действительно, в двери тюремного лазарета, где лежал больной, вошли два офицера: начальник тюрьмы и начальник местного отряда войск; их сопровождал еще врач.
Они подошли к той кровати, на которой лежал о. Иоанн, и посмотрели в его безпокойные, воспаленные глаза.
Затем офицеры обратились к врачу, прося его высказать свое мнение о состоянии больного.
Врач сказал, что в настоящую минуту больнойнаходится в состоянии безсознательном, вообще же его болезнь требует старательного лечения, внимательного ухода и полного спокойствия... После этого заявления все трое удалились.
С этого дня врач посещал о. Иоанна каждый день. Все, что можно было сделать для его выздоровления, все было сделано. Через это перелом болезни совершился благополучно. Больной пришел в себя и стал постепенно укрепляться.
-Здравствуйте, батюшка, поздравляю вас с возвращением к жизни. Признаться, о. Иоанн, я сильно боялся за вас. - Так говорил врач, пожимая руки больного, когда благоприятный исход болезни сделался уже несомненным.
Отец Иоанн посмотрел на него острым взглядом ввалившихся глаз и подумал:
-Какой я ему «батюшка», какой я «отец» Иоанн?
-Поправляйтесь, поправляйтесь, о. Иоанн, - продолжал врач. - Пожили в горе, поживете и в счастии.
-Какое может быть мне счастье? Зачем мне и жизнь? - сказал больной, а все-таки улыбнулся.
-Не унывайте, батюшка, не унывайте, будьте веселее, - заключил врач и удалился.
-Что он заладил: «батюшка» да «отец» Иоанн? - еще раз подумал больной, но много думать силы не имел и скоро заснул спокойным живительным сном.
В один из последовавших затем дней снова вошли начальник тюрьмы и начальник отряда и сказали о. Иоанну, что они пришли объявить ему перемену судьбы и для сего должны прочитать ему принесенный ими указ. - Затем раздалось торжественное чтение:
«Так, как обнаружилось, что священник Иоанн, хотя и осужден за убийство, лишен всех прав и находится в каторжных работах, однако, не только не совершил никакого убийства, но явил доблестное самоотречение во всем своем священническом служении, то в полную отмену онаго осуждения, как основанного на прискорбном недоразумении, восстановить вышепоименованного священника во всех правах состояния, освободить - возвратить - вознаградить».
Слушая все это, о. Иоанн сначала не верил своим ушам, думая, что с ним возобновляется горячечный бред. Потом ему стало казаться, что он неверно понимает то, что слышит. Когда же все сомнения рассеялись, то слезы радости и благодарной молитвы полились из его глаз.
-Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! - воскликнул о. Иоанн и в радостном изнеможении опустился на свою постель.
* * *
Когда о. Иоанн узнал, что ему возвращены и свобода и священный сан, то прежде этого пожелал совершить Божественную Литургию.
На следующий день он служил Литургию в тюремной церкви. Храм был переполнен молящимися. И начальники, и младшие и старшие, и даже закоренелые злодеи, товарищи его по заключению, - все спешили сделать ему угодное, все готовы были почтить его, все преклонялись пред его тяжелым, многолетним, безвинным страданием.
Как изобразить душевное состояние о. Иоанна во время этого служения?.. Из его глаз непрерывным потоком катились слезы, но его сердце было объято и согрето животворной радостью, как солнечным теплом.
Сравнивая эти блаженные минуты с прежними терзаниями, о. Иоанн неоднократно спрашивал себя в изумлении: «я ли это? опять не во сне ли я священнодействую?»
Спустя несколько дней о. Иоанн оставил местосвоего заключения и отправился к дорогим, давно покинутым местам...
В одну из остановок поезда, в котором ехал о. Иоанн, по вагонам несколько раз прошел высокий, румяный юноша - в фуражке, какие обыкновенно носят воспитанники духовных семинарий. Он, очевидно, старался кого-то розыскать, но не находил. Наконец, подавляя робость, которая бывает в молодых людях спутницею хорошего воспитания, он стал спрашивать вслух всех пассажиров, нет ли между ними о. Иоанна?
-Что вам угодно? - Я отец Иоанн, - раздался на это ответ.
С этими словами отвечавший поднялся со скамьи, на которой сидел. Юноша увидел пред собою пожилого человека, имевшего длинную и совершенно седую бороду и такие же седые, не успевшие отрасти, волосы на голове. Молодой человек бросился к нему со словами:
-Батюшка! ведь я - сын ваш!.. - И стал целовать руки отца и края убогой одежды его, пока надолго не приник к его груди, скрывая на ней слезы своей радости.
-Матушка и брат - другой ваш сын - здесь же, на вокзале: мы выехали навстречу вам, - проговорил он, справившись со своим волнением и снова вглядываясь в дорогое лицо отца.
Радостные ощущения одно за другим шли у о. Иоанна непрерывной чередой...
Свою супругу о. Иоанн нашел такой же любящей и такой же достойной любви, какой была она прежде. Хотя ее прежняя свежесть и красота и увяли от лет и от страданий, которые претерпела она чрез тягостную разлуку с мужем, душа ее возвысилась и стала еще прекраснее.
На встречу своего многострадального священника вышло почти все население городка, в который возвращался о. Иоанн. Встретивши его, с почтением и любовью все сопровождали его в тот храм, где он раньше проходил служение.
Остановившись на пороге этого храма, как бы при входе в самый рай, о. Иоанн в полноте блаженного чувства проговорил: «Коль возлюбленна мне селения Твоя, Господи сил!»
* * *
Кратко объясним, как о.Иоанн был осужден за преступление, которого он не совершал, и как потом восторжествовала его невинность.
Возвращаясь к началу рассказанных событий нужно заметить, что безчеловечно зарезанный помещик Иванов был одним из постоянных почитателей о. Иоанна, был его духовным сыном и любил беседовать с ним о предметах веры.
В день своей несчастной кончины Иванов ощущал безотчетную тоску и томился таинственным предчувствием чего-то недоброго. Вдруг, как будто по благодатному внушению, зашел к нему на короткое время о. Иоанн. Это посещение обрадовало Иванова в высшей степени.
Между священником и его духовным сыном началась беседа, в которой Иванов открыл о. Иоанну свою душу, каялся в грехопадениях молодости и просил молитв. Священник ободрял тоскующего надеждой на милость Божию и благодать Христову, но вскоре поднялся и ушел, говоря, что занятия призывают его домой.
Вышедши от Иванова и сделавши несколько шагов по улице, священник встретился с другим своим прихожанином. Это был Феодоров, тоже помещик из соседних деревень.
Очевидно было, что Феодоров чем-то встревожен. Он так был занят волновавшими его мыслями, что не только не остановился при встрече со священником, но даже не ответил на его поклон.
Отец Иоанн проводил его глазами и заметив, что он свернул в дом Иванова, пошел к своему дому.
Дома он занялся подготовкою к очередному богослужению. Но вот скрипнула входная дверь, и немного спустя раздались чьи-то шаги в зале, смежной с кабинетом о. Иоанна.
Тогда о. Иоанн оставил книги, поднялся со стула и вышел в залу со свечей в руке. Там пред ним предстал Феодоров, крайне взволнованный, с мертвеннобледным лицом и воспаленными глазами.
-Батюшка! - сказал он шепотом, выражавшим и страх, и отчаянную решимость на что-то, - я совершил великий и тяжкий грех.
Священник не поддался любопытству, не спросил, какой грех, где совершен он? Пред ним был его духовный сын и священник ответил ему так, как должен отвечать духовный отец:
-Если вы согрешили и грех тяготит вашу душу, - сказал о. Иоанн Феодорову, - то вот икона Спасителя пред нами... Как духовному пастырю и отцу, поведайте мне падение ваше, чтобы чрез меня, недостойного, получить исцеление от Самого Христа.
Сказав это, священник открыл большой киот, стоявший в переднем углу и наполненный иконами, вынул оттуда крест и Евангелие, завернутые в епитрахиль, положил их на бывший здесь маленький аналой, а епитрахиль одел на себя. Прочитав молитвы пред исповедью, которые пришлось сократить вследствие очень тревожного состояния исповедника, о. Иоанн обратился к Феодорову с обычными словами напоминания по требнику: «Чадо! не устрашися, ниже убойся и да не скрыеши что от мене...»
Феодоров подошел к священнику, машинально перекрестился и сказал:
«Хорошо, я все вам открою; но вы, отец - вы не выдадите меня полиции, когда она будет производить по этому делу розыск?»
-Я - служитель Христа, - ответил о.Иоанн. То, что мы совершаем, есть таинство, которое происходит между троими: только между тобою, мною и Господом. Засвидетельствовавши Христу твое покаяние, я не могу потом свидетельствовать пред людьми о твоем преступлении. И совесть, и закон запрещают мне это.
Тогда Феодоров сказал священнику, что за несколько минут пред этим он убил Иванова...
Отец Иоанн не нашел в сердце убийцы истинного покаяния. Это сердце было волнуемо другими чувствами, из которых самым сильным был страх человеческого наказания. Посему священник отпустил Феодорова без разрешения и при этом сказал:
«Теперь ты еще не способен к тому, чтобы так, как должно восприять от Господа прощение и помилование. Сначала тебе нужно чрез тяжелый опыт понять, что суд Божий страшнее, чем суд человеческий.»
Когда после этого явился полицейский приста и стал спрашивать о. Иоанна, знает ли он, что случилось с Ивановым, то священник пришел в заметное волнение и путался в ответе. Сказать «не знаю» мешала ему привычная правдивость, а сказать «знаю» воспрещала тайна исповеди.
Полицейский пристав высказал подозрение, что Иванова убил не кто иной, как о. Иоанн. Кровавые пятна, бывшие на рясе священника, нож, всунутый в ее карман, доказывали это подозрение. А сказать, что тот нож, вероятно, оставлен тут Феодоровым, что, вероятно, тот же Феодоров вытер об рясу окровавленные руки, что он, а не кто-либо другой был убийца Иванова, - всего этого священник сказать немог, связанный тайной исповеди.
* * *
В таком несчастном совпадении обстоятельств о. Иоанн в первое время мог усматривать только гнев Божий, наказание, посылаемое на него Богом за какие-нибудь неправды.
Через несколько дней он послал жену с письмом к архиерею. В этом письме он писал, что он не запятнал священства тем злодеянием, в котором его обвиняют, - что он мог бы назвать убийцу Иванова, но не смеет назвать его, потому что об этом он узнал на исповеди от самого убийцы.
Посылая это письмо, о. Иоанн питал в душе надежду, хотя и очень слабую, что владыка укажет ему какое-нибудь средство к тому, чтобы спастись от осуждения и каторги.
Но такого средства не было, и архиерей благословил о. Иоанна на страдания за чужой грех, по примеру страдания Христова, - а не на то, чтобы спасаться от беды с нарушением священнического долга.
Нужно сказать, что семейство о. Иоанна в течение всего времени, которое он провел на каторге, жило в прежнем достатке. Невидимые благодетели щедрыми руками подавали помощь жене и детям о. Иоанна. По почте приходили к ним от неизвестных лиц пакеты с значительными денежными суммами, и суммы эти назначались то вообще на содержание семьи, то на воспитание детей.
Эти пособия, делаемые неизвестными жертвователями, доказывали детям правоту их отца и незаслуженность его страданий. Очевидно было, что кто-то знал его невинность и хотел за его мучения вознаградить его детей. Этим подтвердились слова о. Иоанна, которые мать постоянно пересказывала его сыновьям. «Скажи моим детям, когда они вырастут, что их отец не только убийством, но и неправедным приобретением никогда не пятнал своих рук».
Наконец, в одно из высших судебных учреждений поступило от Феодорова заявление следующего содержания:
«В течение многих лет я ношу в моей душе страшную кровавую тайну. Это - такая тяжесть, которая с годами не уменьшается, а возрастает. Дошло до того, что силы мои изнемогают, и я не могу более скрывать того, что сначала так боялся обнаружить... Я - убийца Иванова... Мало того, - я виновник тяжких страданий невинного священника, который за мое преступление осужден и томится в каторжных работах. Сначала я был с Ивановым не только знаком, но и дружен. Но потом между нами произошла размолвка, которая от моего нетерпения и высокомерия превратилась в неприязнь. Ястал считать Иванова своим заклятым врагом, когда еще не имел для этого оснований. Я нанес ему оскорбление, к которому он не подал никакого повода. Чтобы наказать меня, Иванов решился начать против меня тяжебное дело о границах наших имений. Мне сказали, что тяжба должна кончиться в пользу Иванова... Я поспешил тогда склонить Иванова к прекращению этого дела... Но конец моих объяснений с ним был ужасный, кровавый... Я вскипел бешенным гневом. На столе передо мною лежал острый садовый нож. Я мгновенно схватил его, напал на Иванова и перерезал ему горло прежде, чем он успел закричать. Судоржно сжавши в руке свой нож, я опрометью выбежал из комнаты, накинул на плечи шубу и в одно мгновенье очутился на улице. Холодный воздух освежил меня, и рассудок мой ко мне возвратился. Я осмотрелся по сторонам. Улица была темна и пуста. Никто не видал, как я вышел от Иванова. Но не видал ли кто-нибудь, как я входил к нему? В ту минуту, как я подумал об этом, мне вспомнилось, что, входя во двор к Иванову,я встретил священника, который хорошо знал меня. - «Он может сделаться моим обличителем», - подумалось мне. - При этой мысли мое сердце болезненно и тоскливо забилось, и мне стало нестерпимо страшно. Осуждение за убийство, лишение всех прав, ссылка на каторжные работы, разлука с женой и детьми, - все это представилось мне в ту пору таким ужасным, что холодный пот заструился по моему телу. Нужно (думал я) как-нибудь склонить священника к тому, чтобы он молчал о встрече со мною, нужно убедить его, упросить, в крайнем случае заставить. Думая это, я вновь почувствовал в руке моей все тот же нож. В нестерпимом страхе наказания я готов был в ту минуту совершить второе преступление, чтобы только скрыть первое. Я быстро направился к дому священника, больше чувствуя, чем ясно разумея, какую надобность имею я в том, чтобы видеть его и говорить с ним. Меня гнал ужас наказания, и я бежал, бежал умолять священника, убеждать его, вынуждать его и угрозами, и - может быть - этим самым ножом, чтобы он не выдавал меня. Пришедши в дом священника, я бросил шубу в прихожей и вошел в залу, которая была освещена слабым светом лампад, горевших пред иконами. Только тут я осмотрел самого себя. В руке моей все тот же нож, и руки - все в крови. К чему это? - подумалось мне. Я воротился в прихожую; руки вытер обо что-то, висевшее на вешалке, а нож сунул в карман чего-то, что я принял тогда за свою шубу, Возвратившись после того в залу, я сказал вышедшему ко мне священнику, что я совершил великий грех. В то время мне было совсем не до покаяния. В моем признании было больше дерзости, чем сокрушения. Но о. Иоанн сделал мне вразумление и стал читать молитвы. Я слушал рассеянно и нетерпеливо ждал конца. Я думал только о том, покажет ли на меня этот священник, или нет. Наконец о. Иоанн подвел меня к иконам и дал мне говорить. Я прежде всего потребовал у него ответа на мучивший меня вопрос: будет ли он молчать о том, что я сделал или нет? Он отвечал, что будет молчать, потому что я говорю с ним, как с духовным отцом и служителем Христа, и это - не обыкновенный разговор, а таинство исповеди. Тогда я рассказал ему о своем преступлении. Он отпустил меня со словами: «ты поймешь, что суд Божий страшнее суда человеческого». Да! теперь я совершенно понял это. В тот же вечер я уехал из города в свою деревню. Я провел там несколько месяцев в постоянном опасении, что суд нападет на мои следы и меня постигнет, наказание. Наконец я услыхал, что за убийство Иванова осужден священник, осужден на основании улик, происхождение которых он мог бы легко объяснить, если бы не был так высок душею и не хранил своего обещания молчать. Услышав это, я мог бы успокоиться: человеческий суд меня миновал. Но я не успокоился, потому что скоро почувствовал приближение суда Божия. Прежде всего заговорила во мне совесть... мне стало тяжело. Я не мог скрывать от своей жены и открыл ей тайну меня тяготившую. Она закрылась руками, как будто от стыда, и потом горько заплакала... Спустя немного времени жена умерла от чахотки. До своей последней минуты она смотрела на меня и с любовью, и с отвращением. Так смотрит человек на мертвое тело дорогого сердцу покойника, когда оно начинает издавать тлетворный запах. Дети мои - одни ушли вслед за матерью, другие не любят и чуждаются меня. Иначе и быть не может... Итак, я стал теперь одинок. Но я чувствую, что это одиночество есть не конец, а только начало, не наказание, а только приготовление к суду надо мной... Святая вера подает всякому грешнику надежду на спасение, на помилование. Путь к этому помилованию лежит черезпокаяние. Но я не могу принести Богу покаяния, пока пользуюсь плодами своих преступлений. Убийство Иванова принесло мне безпечность, а невинному священнику - утрату достоинства и каторжные работы. Пока все это остается так..., я не смею умолять о милосердии грядущего ко мне Судию. Чтобы получить спасение, подобно разбойнику, мне нужно сначала отказаться от свободы, похищенной у другого, возвратить по принадлежности украденное у другого достоинство. Вот почему я объявляю судебной власти о своем преступлении. Я прошу и требую, чтобы меня судили, чтобы не лишили меня человеческого временного наказания и чтобы не оставляли священника до конца терпеть страдания, им незаслуженные».
На основании этого заявления забытое дело об убийстве Иванова стало производиться вновь. После оправдания священника ему возвращены были свобода, достоинство сана. Обличавший сам себя Феодоров должен был подвергнуться заключению и ссылке на каторжные работы.
Но полицейский чиновник, посланный арестовать Феодорова, нашел его в таком состоянии, что его необходимо было оставить в покое. За несколько часов пред этим он был разбит параличом. Вся правая половина его тела была теперь безжизненная и безсильна. В левой половине жизнь еще тлела, как огонь под пеплом. Язык отнялся, но сознание и память сохранились.
Выслушав известие о новом решение суда, больной Феодоров, неподвижно сидевший в кресле, сложил левой рукой крестное знамение, слабо перекрестился и с некоторой отрадой и облегчением посмотрел на икону.
Через несколько дней его не стало.
О. Иоанн, по возвращении своем, мог отыскать лишь могилу несчастного убийцы. Узнал он и то, что тайная милостыня семье его была оказываема Феодоровым.
Для о. Иоанна во всем этом заключалось достаточное побуждение к тому, чтобы до конца жизни вымаливать Феодорову милость Божию, оставление грехов и Царство Небесное.

«Райские цветы с Русской земли», составитель П. Новгородский

• Что такое исповедь
• Для чего православные исповедуются
• Какие существуют правила исповеди
• • Можно ли скрыть какой-то грех
  • Что нужно говорить священнику

В чем смысл христианской жизни? Ответов может быть много, но никто не будет спорить, что конечной целью земного существования православные христиане видят в вечном пребывании в раю.

Никто не знает, в какой момент может оборваться пребывание человека на земле, поэтому к переходу в другой мир следует быть готовым ежесекундно.

Что такое исповедь

Лучшим средством избавления от греха является искреннее покаяние, когда мысль о нечистой жизни становится отвратительной.

«Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин.1:8, 9).

Тайна исповеди в православии дает христианам возможность оставить все свои прегрешения и приближает его к Познанию Бога и Царства Небесного. Смиренная молитва, частое исповедание - результаты покаяния, настоящего сокрушения духа, происходящего в постоянной борьбе со страстями.

Христос и грешница

Православные, пребывающие постоянно в молитве и раскаянии, приносящие свои плохие дела и помыслы на алтарь Божьей крови, не боятся смерти, ибо знают, что их плохие дела прощены во время исповедания.

Исповедь является Таинством, во время которого через священника, как посредника, человек общается с Творцом, отказывается от своей греховной жизни в покаянии и признании себя грешником.

Любой, самый малый грех, может стать огромным замком на двери вечности. Раскаянное сердце, положенное у алтаря Божьей любви, Создатель держит в Своих руках, прощая все прегрешения, без права их воспоминания, сокращающие земную жизнь и лишающие вечного пребывания в раю.

Плохие дела являются из ада, падший человек его проводит в существующий мир, выступая проводником.

Искреннее исповедание неправильных поступков не может быть насильственным, только по горячему покаянию, ненависти к совершенному прегрешению, умиранию для него и жизни в святости, Вседержитель открывает Свои объятия.

Прощение в христианстве

Тайна исповеди в православии гарантирует, что все было сказано при священнике, умирает и не выходит за ворота храма. Нет грехов больших и малых, есть нераскаянные прегрешения, самооправдание, отчуждающие человека от принятия прощения. Через искреннее покаяние человек постигает тайну спасения.

Важно! Святые отцы церкви запрещают вспоминать прегрешения, исповеданные перед Богом в искреннем покаянии, и навсегда оставленные человеком.

Для чего православные исповедуются

Человек состоит из духа, души и тела. Все знают, что тело превратится в прах, но забота о телесной чистоте занимает немаловажное место в жизни христиан. Душа, которой предстоит в конце жизни встретиться со Спасителем, также нуждается в очищении от грехов.

Смыть грязь с души может только исповедание греховных дел, мыслей, слов. Накопление нечистот в душе вызывает негативные эмоции:

• раздражение;
• гнев;
• депрессию;
• апатию.

Часто православные сами не могут объяснить своего поведения, даже не подозревают, что причиной всему неисповеданные прегрешения.

Духовное здоровье человека, спокойная совесть напрямую зависит от частоты исповедания своих порочных наклонностей.

Исповедь, принятая Богом, напрямую связана, вернее, является результатом искреннего покаяния. Кающийся человек искренне желает жить согласно заповедям Господним, он постоянно критически относится к своим заблуждениям и прегрешениям.

Исповедь в Православной церкви

По словам святителя Феофана Затворника, покаяние проходит четырьмя ступенями:

• осознать грех;
• признать свою вину в совершении проступка;
• принять решение навсегда разорвать свои отношения с неправильными действиями или помыслами;
• слезно молить Творца о прощении.

Важно! Исповедь должна быть проговорена вслух, ибо написанное знает Бог, а высказанное голосом слышат бесы.

В послушании идя на откровенное открытие своего сердца, которое происходит в присутствии священника, человек в первую очередь переступает через свою гордыню. Некоторые верующие утверждают, что можно исповедоваться непосредственно в присутствии Создателя, но по законам Православной Русской Церкви Таинство исповеди считается законным, если оно совершенно через ходатая, молитвенника и свидетеля в одном лице, через священнослужителя.

Главное при исповедании прегрешений не чин посредника, а состояние сердца грешника, его сердечное сокрушение и полный отказ от совершенного проступка.

Какие существуют правила исповеди

Люди, желающие совершить Таинство исповедания, подходят к священнику перед Литургией или во время ее проведения, но обязательно перед Таинством причастия. К больным людям, по предварительному соглашению, священники выезжают на дом.

Согласно церковному Уставу при очищении православной души нет никаких оговорок по поводу постов или молитвенных правил, главное, чтобы христианин верил и искренне раскаялся. Правильно делают люди, которые прежде, чем прийти в храм проводят время в осознании и записывании своих прегрешений, но эти записи следует оставить дома.

При священнике, как перед доктором, говорят о том, что болит, мучает, а для этого не нужны бумажки.

К смертным грехам относятся:

• гордость, гордыня, тщеславие;
• любовь к мамоне;
• блуд;
• желание чужого и зависть;
• чрезмерное угождение своей плоти;
• необузданный гнев;
• унылый дух, который сушит кости.

Совет! Не стоит священнику рассказывать историю совершенного проступка, обстоятельства его совершения, пытаться найти себе оправдание. Что говорить на исповеди следует обдумать дома, покаявшись в каждой мелочи, которая тревожит сердце.

Если это обида, прежде, чем идти в храм, необходимо примириться с обидчиком и простить обижающего человека.

В присутствии священника следует назвать прегрешения, сказать, что каюсь и признать его. При исповедании мы приносим раскаянный грех к подножью великого Бога и просим о прощении. Не надо путать разговор по душам с духовным наставником и Таинство исповедания.

При консультировании с душепопечителем христиане могут говорить о своих проблемах, попросить совета, а при исповедании грехов следует говорить четко, ясно и коротко. Бог видит раскаявшееся сердце, Ему многословие не нужно .

Церковь указывает на грех бесчувствия при исповеди, когда человек не имеет страха перед Творцом, маловерен, а пришел в храм, ибо все пришли, чтобы соседи видели его «набожность».

Холодное, механическое исповедание без подготовки и искреннего раскаяния считается недействительным, оно оскорбляет Творца. Можно найти несколько священников, каждому сказать по одному плохому делу, но не раскаяться ни в едином, «надев» на себя грех лицемерия и обмана.

Первая исповедь и подготовка к ней

Приняв решение исповедоваться, следует:

• четко уяснить всю важность этого события;
• ощутить всю ответственность перед Всевышним;
• раскаяться в совершенном;
• простить всем должникам;
• наполниться верой на прощение;
• с глубоким раскаянием изложить все грехи.

Первое предстояние в прошении и раскаянии заставит мысленно «перелопатить» свою жизнь с точки зрения покаяния, если желание покаяния искреннее. При этом следует постоянно молиться, просить Бога открыть самые темные уголки души, вынести на свет Божий все плохие дела.

Таинство покаяния

Смертный грех приходить к исповеди, а затем причащаться, имея в душе непрощение. Библия пишет о том, что люди, недостойно пришедшие к причастию, болеют и умирают. (1 Кор. 11:27-30)

Священное Писание утверждает, что любой раскаянный грех Бог прощает, кроме хулы на Духа Святого. (Мат. 12:30-32)

Если совершенное злодеяние очень велико, то после исповедания до причащения Крови Иисуса священник может назначить епитимью - наказание в виде множества поклонов, многочасовых чтений канонов, усиленного поста и паломничества по святым местам. Не исполнить епитимию невозможно, ее отменить может тот священник, который наложил наказание.

Важно! После исповедания не всегда причащаются, а принять Причастие без исповедания невозможно.

Можно ли скрыть какой-то грех

В каждом человеке живут плотские прегрешения, и о некоторых из них стыдно говорить. Плохие воспоминания в теле православного напоминают занозу, которая все время болит, а порой и нарывает. Нет такого прегрешения, покаяние в котором не примет Бог.

Скрытый, самый маленький, с точки зрения человека, грешок закрывает двери Божьей благодати.

Есть такая картина, Иисус стоит у двери и стучит. Внимательный зритель увидит, что в двери нет ручки снаружи. Двери Иисусу открывают сами христиане, в покаянии исповедав грехи.

Христос стучится в дверь

Только гордость и ложный стыд, который также относится к гордыне, закрывают важности полного доверия Творцу в Его милости и прощении. Праведный стыд рождается совесть, он дан Творцом, искренний христианин всегда будет стремиться как можно скорее очистить свою совесть.

Что нужно говорить священнику

Идя первый раз на исповедь, следует помнить, что впереди встреча не со священнослужителем, а с Самим Создателем.

Очищая свою душу и сердце от греховного наследия, следует в сокрушении, смирении и благоговении признаться в своей вине, при этом не затрагивать прегрешения других людей. Они сами дадут ответ перед Творцом. Исповедоваться надо в твердой вере, что Иисус пришел для того, чтобы спасти и омыть Своею кровью от грешных дел и помыслов Своих детей.

Открывая свое сердце Богу, надо покаяться не только в явных прегрешениях, но в тех хороших делах, которые можно было сделать для людей, церкви, Спасителя, но не сделали.

Небрежное отношение к доверенному делу является мерзостью перед Богом.

Иисус Своей земной смертью доказал, что путь очищения открыт для всех, пообещав разбойнику, который признал Его Богом, Царство Небесное.

Бог не смотрит на количество плохих дел в день исповедания, Он видит раскаянное сердце.

Признаком прощенное греха станет особый мир в сердце, умиротворение. В это время ангелы поют на Небеса, радуясь спасению еще одной души.

Как подготовиться к исповеди? Протоиерей Иоанн Пелипенко

Елена Терехова

Тайна исповеди – правило священников

Исповедь можно сравнить с очищением. Каждый из нас заботится о чистоте своего тела, своего жилища, оздоравливается, ухаживает за домашними питомцами… О душе своей мы так не печемся. Для того, чтобы облегчить душевные страдания, существует исповедь.

Многие стесняются рассказывать о своих грехах. Это напрасное стеснение, посланное нам бесами, которые делают все, что в их силах, для того, чтобы не дать нам найти путь к спасению души. Тайна исповеди - это условие, которое никто не отменял, и которое убережет от сомнений верующих. Все то, что сказано перед посредником Бога - священнослужителем, останется в тайне.

Исповедь существует не для того, чтобы священник рассказывал о ваших тайнах кому-то. Она нужна для того, чтобы мы постоянно совершенствовали свое духовное состояние, приближали его к первозданному образу - божественному идеалу. Не зря эта процедура называется Таинством.

То есть тайна исповеди - это сокровенное действие, к которому надо готовиться морально, вычитывать специальные правила. Какие это правила? Это три покаянных канона - Иисусу Христу, Богородице, Ангелу-хранителю, молитвы ко Причастию. Эти правила требуют внимательного прочтения, осознанного углубления в текст. Если исповедоваться регулярно, можно воспитать в себе постоянное стремление к улучшению.

Желательно каждый раз исповедоваться у одного и того же священника. А еще лучше - выбрать себе духовного отца. Он будет знать условия вашей жизни, факторы, которые положительно или отрицательно влияют на нее. Тайна исповеди поможет вам быть открытыми и искренними перед духовником, не утаивать важного, не скрывать проступки. По-хорошему, прежде чем идти на исповедь, мы должны оплакать свои грехи и раскаяться в них дома.

Для того, чтобы осознать свою греховность, надо чаще читать Евангелие и помнить о десяти заповедях Бога. Для чего? В Евангелии подробно описано Слово Божье, которое Он нес людям во время Своей земной жизни. Спаситель рассказывал о том, как мы должны жить, в доступной для людей форме. Заповеди же в полной мере отображают правила нашей жизни.

Следует помнить о том, что из столетия в столетие ничего не меняется относительно греховности человеческой. Еще ни один священник за всю свою практику исповеди не услышал чего-то особенного от кающихся.

В основном, грехи повторяются, и задача священника не уличить, не осудить, а указать человеку на проступок, подсказать, каким образом бороться с ним, если надо наложить епитимью. Тайна исповеди - обязательное правило для священника, и он не имеет права его нарушать.

Забирай себе, расскажи друзьям!

Читайте также на нашем сайте:

Показать еще